День цветения

— Летери, — только и вымолвил он.

И я встал между скамей и посмотрел в глаза ему.

— Господин мой Рейгред, — сказал я, — Господин мой Эрвел. Выслушайте Летери, слугу вашего.

Тот, Кто Вернется

Я не стал прибегать к помощи Иргиаро, чтобы добраться до "самого верха". На второй этаж я уже лазил, и, даже если лестница со второго этажа на третий тоже изуродована, чтобы по ней было не пройти, выученик Альдарта Гордеца там проберется. А Иргиаро и так поднимать целую толпу, да еще собак впридачу.

Ладно.

Сумку с аптечкой я все-таки взял с собой, а вот "черную" пришлось оставить. Неподалеку от деревни, в лесу. В сугробе. Однако, забираться наверх с сумкой… Глупости. Даже наш доблестный капитан тащил их обе почти милю.

Прошел в большую залу.

Что ж, Орлиный Коготь, мы уже простились, и вот снова я пришел.

Человек, не имеющий прав ни на тебя, ни на эту землю, ни на что здесь. И нож свой я вытащил из гнезда на остатках оружейного стояка еще в прошлый раз. И дело мое сделано. И в Аххар Лаог мне не вернуться никогда — сон, что Йерр подарила Маленькой Марантине, снова резанул по незажившему, сочащемуся кровью… Хорошо, что больных не задело моей тоской… Впрочем, тогда, во сне, мне было не до тоски. Я — работал.

Между прочим, у тебя и сейчас есть работа. Имори. Еще один пациент, э?

Довольно.

Пристроил сумку за спиной, отцентровался.

Вот так.

Погладил шершавую стену, воспоминание о прошлом "восползании" вызвало только легкую усмешку…

Нащупал пальцами опору.

Подтянулся.

Все это — глупости. Набрался пессимизма от Маленькой Марантины. Да, дело — закончено. Да, в Аххар Лаог — не вернуться. Но разве ты остался один?

Мы — эрса, маленькая, и пока мы — вместе. И уйдем мы — тоже вместе. Без тебя я жить не стану.

Так. Это еще что тут валяется? Кажется… Ну да, точно, сеть. Та самая, которую Адван Каоренец лично отрыл в Треверргаре и приволок в развалины, чтобы ловить "летучую тварь". Интересно, что она тут делает, возле "наблюдательной дыры" — пролома между этажами, и как она сюда попала? Сама приползла, что ли?..

А лестница на третий этаж была в полном порядке.

Поднявшись, я увидел довольно странную картину. По коридору целеустремленно, но несколько неловко двигались в обнимку Иргиаро задом наперед и Гер… связанные на поясе чем-то… веревкой. Все понятно. Гер сам держаться не может, а Иргиаро неудобно его держать. Это женщины постарались. А кто будет развязывать наверху их замечательную веревку, не подумали.

— Проблемы? — улыбнулся я, подходя ближе.

— Ага, — полуобернулся Иргиаро, — Узел затянулся.

— Убери руки, — сказал я, дернул из ножен кинжал.

Снизу уже забеспокоились. Маленькая Марантина завопила:

— Мотылек! Эй! Что там у вас? — словно Иргиаро находился отсюда мили за три, а то и за пять.

Я прошел на, так сказать, "балкон", нагнулся и увидел их — собаки были спокойны, Маленькая Марантина задрала голову и таращилась.

— Не ори, — сказал я.

Мимо, чуть задев меня массой левого крыла, прошел Иргиаро и спрыгнул вниз. Мощный хлопок — парение…

Ладно. Надо больного пристроить, желательно — в тепло.

— Идем, Герен.

Комнату Иргиаро пришлось поискать. Радушный хозяин не сообщил нам, например — "третья слева" или "пятая от лестницы". Я просто открывал одну за другой все двери, узнавая и не узнавая комнатки-мастерские. Хранилище плотницкого инструмента… ткацкая комната… Дагвов "тайник" с мишенью для ножей, Дагв сперва отрабатывал всякие хитрые броски сам, и только потом выходил к общей мишени во дворе…

О, а вот и искомое.

— Входи, это здесь, — снял сумку, — Садись вот на кровать. Садись, садись.

Устроив пациента, огляделся.

Я не мог вспомнить, что здесь было раньше, в этой комнате — знакомой, забытой, чужой, чужой… Иргиаро славно обжил ее, хотя вещей очень мало — койка, на которой сидит Гер, табурет, стол с грубо сколоченной конструкцией… кажется, для рисования, стопочка книг, большая папка, ширма, жаровня, куча нарезанного торфа в углу, немного одежды…

Роспись ширмы — неужто сам? — оставляла странное ощущение.

Легкий, нарочито небрежный контур… рисунок будто тянул в себя, наделяя грустью, острой и чистой, как прокаленный в пламени стилет…

А на окнах — я сперва даже подумал, это настоящие витражи. Нет, тоже роспись. Яркие, сочные краски — птицы и цветы, буйство жизни, поздняя весна или лето, тепло…

— Красивый витраж, — проговорил Герен за моей спиной.

Да, красивый.

Из-за двери донеслось:

— Ой, теть Радвара, а что ты здесь стоишь? — Маленькая Марантина.

— Да как-то… — ответ.

— Входи, входи, — обе они вошли, Маленькая Марантина с гордостью кивнула:- Рассматриваете? Здорово, правда? Жалко оставлять.

"Теть Радвара" села в угол, на табурет, а Маленькая Марантина принялась хозяйничать — принесла из кучи торф, загрузила жаровню, я подсел, вытащил кресало, разжег огонь.

— Где тут у вас решетка? — молоко во фляжке, крупа в мешке, мешок — в "синей сумке".

Сейчас мы все сделаем. Приладил решетку, достал котелок, вылил молоко, хорошая у меня фляжка, удобная…

Вошел Иргиаро, с ним — оба пса.

— Ты кашу будешь? — спросил я.

Иргиаро моргнул.

— Кашу? Это что? Вот это вареное молоко?