Читаем День в городе (СИ) полностью

Annotation

Внимание! Содержит нецензурную лексику!


Покровский Евгений Владимирович


Покровский Евгений Владимирович



День в городе







День в городе.




"Вода подготовленная, спирт этиловый ректификованный из пищевого сырья "Экстра", морс вишневый спиртованный, сахар, морс черемуховый спиртованный, настой гвоздики спиртованный, регулятор кислотности - лимонная кислота."



Состав настойки сладкой вишневой "Вереск"







Подол кремового платья задирался, обнажая коленки, подобранные почти к груди. Чтобы ее пустили на детскую карусель, пришлось дать сильно больше, чем стоит билет. Ей было весело, но немалую роль в этом играло вино, выпитое раньше.

Вино было и правда хорошее, итальянское треббьяно, взятое из дома, легкое, с цветочным букетом. Гораздо дороже, чем все, что мы пили после него.

Сделав полсотни оборотов, железные самолетики остановились, и Даша сошла. Слегка покачиваясь, она вышла за ограждение, где мы с карусельщиком ждали, и в головокружении повисла на моем плече.

Будет неправдой сказать, что я ни разу не приглашал ее приехать ко мне, но она сделала это, по своей привычке, без предупреждения. Вместо меня у электрички ее дожидалась красная "десятка" с шашечками такси, пока я дописывал главу. К крыльцу моего дачного домика она явилась около четырех, ступая по проулку запылившимися бархатными туфлями, спасаясь от солнца черной широкополой шляпой. В руке с худым запястьем, на котором позвякивал браслет с шармами, она сжимала светлую сумочку скромных размеров. Это и был весь ее багаж.

Я поставил точку в конце предложения и вышел навстречу. В ее улыбке была некоторая неловкость.

- Я приехала.

Пока она пила на веранде мой остывший кофе и осматривалась, я переоделся в свежую рубашку, причесал взъерошенные волосы и, достав из шкафа бутылку белого вина, сунул за пазуху. Подумав немного, я взял и вторую, запихнув ее в боковой карман пиджака.

- Мы куда-то идем?

- Зачем сидеть дома в такую хорошую погоду?

- Может, ты хочешь еще поработать над книгой? Я пока посижу здесь, - она провела рукой по тахте, на которую присела. - А потом мы что-нибудь придумаем.

- Вряд ли у меня получится. И ты выбрала самый подходящий день, чтобы приехать. Сегодня в городе праздник.

- Правда? - Даша не была уверена, как ей следует реагировать.

Пока мы не вышли из проулка на асфальтовую дорогу, она неловко запиналась в своих красивых и дорогих туфлях, и на перекрестке я наклонился, чтобы смахнуть с них пыль.

Нам встречались двое или трое молодых людей, родители с детьми на плечах и люди в возрасте. Местные жители тянулись в парк за станцией, откуда доносился грохочущий шум, в эпицентре праздника превращающийся в музыку.

- Как думаешь - может, нам тоже держаться за руки?

- Если хочешь, - я взял ее ладонь в свою и почувствовал приятную прохладу в эту жару.

- Гораздо лучше! - она улыбнулась, слегка прищурившись.

Идти было не слишком далеко, но Даше путь по выщербленному асфальту давался нелегко. Однако она старалась не подавать вида.

- Может, мне лучше взять тебя под руку?

- Так тоже хорошо.

- Прости. Я жалею, что заставил тебя идти пешком. Вначале идея прогуляться казалась мне хорошей.

- Не говори глупостей, все замечательно!

- Я бы мог нести тебя на руках, если прикажешь.

- Возможно, позже я тебя об этом попрошу...

На железнодорожном переезде нас остановил опустившийся шлагбаум, а когда электричка со свистом проносилась мимо, Даша едва успела ухватить шляпу за край.

Шлагбаум поднялся, но мы продолжали стоять на месте.

Даша искала что-то в своей сумочке, а я думал, что мне бы тоже не помешала шляпа, мои светлые лоб и нос начали обгорать на солнце.

- Все в порядке?

- Да, - она пару секунд смотрела на свой телефон. - Муж звонит. Не буду отвечать.

- Это хорошая идея?

- Конечно! - Даша уверенно зашагала вперед. - Это отличная идея!

В парке людей было уже довольно много, но сложно было понять, кого больше - гуляк или продавцов, к лоточкам которых детей манили болтающиеся в воздухе фольгованные шары в форме пони, принцесс и диснеевских героев. Тут же были шарики-попрыгунчики, страшненькие пластмассовые игрушки и кепки в цветах флага. Дети, которым уже все купили, или которым не купили ничего, и не купят, веселились у ряженых в поролоновые костюмы аниматоров, показывавших трюки с мыльными пузырями.

Кроме детского крика и воздушных шаров над парком летал приятный на запах дымок.

- Я ужасно голодная, - сказала Даша, слегка подергивая меня за руку.

- Это мы сейчас исправим. Пойдем.

Пробравшись глубже в парк, я остановил взгляд на мангальщике, лицо которого вызывало некоторое доверие. Цена была не по-христиански высокой, но отступать и скупиться в глазах Даши я не собирался. Впрочем, мангальщик христианином и не был.

С тарелочкой шашлыка мы разместились на лавке, стоявшей дальше всех от сцены, с которой молодежный ансамбль исполнял песни тридцатилетней давности, и я предъявил солнечному свету первую бутылку вина. Вино я благоразумно откупорил дома, заткнув потом поплотнее пробку обратно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)
Один в Берлине (Каждый умирает в одиночку)

Ханс Фаллада (псевдоним Рудольфа Дитцена, 1893–1947) входит в когорту европейских классиков ХХ века. Его романы представляют собой точный диагноз состояния немецкого общества на разных исторических этапах.…1940-й год. Германские войска триумфально входят в Париж. Простые немцы ликуют в унисон с верхушкой Рейха, предвкушая скорый разгром Англии и установление германского мирового господства. В такой атмосфере бросить вызов режиму может или герой, или безумец. Или тот, кому нечего терять. Получив похоронку на единственного сына, столяр Отто Квангель объявляет нацизму войну. Вместе с женой Анной они пишут и распространяют открытки с призывами сопротивляться. Но соотечественники не прислушиваются к голосу правды — липкий страх парализует их волю и разлагает души.Историю Квангелей Фаллада не выдумал: открытки сохранились в архивах гестапо. Книга была написана по горячим следам, в 1947 году, и увидела свет уже после смерти автора. Несмотря на то, что текст подвергся существенной цензурной правке, роман имел оглушительный успех: он был переведен на множество языков, лег в основу четырех экранизаций и большого числа театральных постановок в разных странах. Более чем полвека спустя вышло второе издание романа — очищенное от конъюнктурной правки. «Один в Берлине» — новый перевод этой полной, восстановленной авторской версии.

Ганс Фаллада , Ханс Фаллада

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза ХX века / Проза прочее
Бабий ветер
Бабий ветер

В центре повествования этой, подчас шокирующей, резкой и болевой книги – Женщина. Героиня, в юности – парашютистка и пилот воздушного шара, пережив личную трагедию, вынуждена заняться совсем иным делом в другой стране, можно сказать, в зазеркалье: она косметолог, живет и работает в Нью-Йорке.Целая вереница странных персонажей проходит перед ее глазами, ибо по роду своей нынешней профессии героиня сталкивается с фантастическими, на сегодняшний день почти обыденными «гендерными перевертышами», с обескураживающими, а то и отталкивающими картинками жизни общества. И, как ни странно, из этой гирлянды, по выражению героини, «калек» вырастает гротесковый, трагический, ничтожный и высокий образ современной любви.«Эта повесть, в которой нет ни одного матерного слова, должна бы выйти под грифом 18+, а лучше 40+… —ибо все в ней настолько обнажено и беззащитно, цинично и пронзительно интимно, что во многих сценах краска стыда заливает лицо и плещется в сердце – растерянное человеческое сердце, во все времена отважно и упрямо мечтающее только об одном: о любви…»Дина Рубина

Дина Ильинична Рубина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее