День Всех Святых

Есть такая точка, куда следует смотреть, пребывая во власти другого человека, будь то находящийся не в духе шеф или опытный гаишник. Не в пол и не в глаза. Немного вбок и чуть рассеянно. Метод, который всегда срабатывает, но не сейчас. Некоторое время потребовалось Андрею, чтобы совладать с тремором пальцев. Ты – не герой, гражданин Редько! От свирепого взгляда боксера зашлось в бешеной пляске сердце. Он наконец обнаружил в памяти смартфона номер Ермакова, нажал вызов. Пугающе долго тянулось время. Капитан ответил на исходе четвертого гудка.

– Наконец-то! – воскликнул он вместо приветствия. – Мы тебя обыскались!

– Все в порядке! – преувеличенно бодро прокричал Редько. – Я перебрал немного, случайно поставил смарт в режим полета. Только сейчас увидел пропущенные вызовы, – он не отводил взгляда от колышков и веревки. – Тут такое дело… Мне позвонила Марина, сказала, что с ней все в порядке. Бухает со своим бывшим!

Возникла пауза, после которой Ермаков чуть слышно проговорил:

– Андрей, если ты под контролем, кашляни… Редько метнул затравленный взгляд на Ямпольского, тот одобряюще улыбнулся, плавно повел рукой, давая понять, что следует продолжать разговор. Он не всесилен, этот безумный гений, если не допер поставить смартфон в режим громкой связи!

– Марина зависла в каком-то ночном клубе, – он прокашлялся. – Завтра вернется домой. Все бабы – шлюхи!

– Ясно! – громко произнес Ермаков. – Дело закрыто, возвращайся домой!

Ямпольский сложил крестом руки, приказывая завершать беседу. Андрей отключил связь, протянул смартфон.

– Я выполнил свою часть сделки!

– Знаете, почему я не включил громкую связь на смартфоне? – задумчиво проговорил Ямпольский. – Звук становится искаженным, мы оба это знаем. Считаете, вы такой умный, господин Редько? – и прежде чем Андрей успел что-то возразить, обернулся к помощнику: – Копье, твой выход!

Удар обрушился на голову неожиданно, он даже не успел заметить, как жилистый боксер поднял руку. Словно потолок фургона обрушился на него. Закружились в лихой круговерти блистающие сиреневые звезды, ярко-красный шар ослепил глаза, как вспышка при взрыве гранаты. Все стало мелким, суетным и не важным. Зашлась хриплым кашлем собака, но Андрей этого не услышал. Он лежал на боку, сраженный точным апперкотом боксера, а изо рта вытекала липкая струйка алой крови.

4

– Короче! Сначала пустырь. Пустырь важнее. У вас почти не осталось времени!

Брагин повторял одну фразу, словно внутри у него заклинил сложный механизм человеческой речи.

– Почему пустырь, Леша? – мягко возразил отец Константин. – Ты вначале говорил про склад на Косой линии?

– Косая линия, дом шесть! – кивнул Брагин. – Короче, там находится склад. Но сейчас – пустырь…

Ермаков недоверчиво смотрел на молодого наркомана. Парень был похож на чучело. Бакенбарды, как у Пушкина, глаза дурные, словно с перепоя. Капитан недолюбливал наркоманов, а этот тип вызвал у него приступ бешенства. После короткого разговора с Андреем Редько, из которого стало очевидно, что молодой человек разделил участь своей невесты, он окончательно разозлился. Плохо быть неудачником, но вдвойне обидно иметь статус лоха! Опер не имеет права быть таким тупым! Сначала он отпускает беглого зэка Копейкина, затевает частное расследование, в результате которого в беду попадает ни в чем не повинный человек! Что дальше, Гриша? Он словно услышал голос жены с присущими ей язвительными интонациями. Осталось словить пулю Авдееву, и тогда ты прослывешь капитаном полиции, приносящим окружающим людям гибель!

Авдеев тихо спросил у священника:

– У него дар?

– Думаю, да! Иначе бы я вам не позвонил.

– Короче, пустырь! – повторил в пятый раз Брагин.

– Что ты видишь, Леша? – наклонился к нему священник. – Где это находится?

Какое-то время тот смотрел невидящими глазами в пустоту и молчал. В воцарившейся тишине стал слышен шум дождя, капли барабанили по окну, тоскливо завывал ветер. К оконному стеклу прилип багряный дубовый лист, тонкие прожилки напоминали нити кровеносных сосудов.

Разговор происходил в кабинете главного врача отделения, тот, с видимой неохотой, согласился на пять минут предоставить помещение сотруднику правоохранительных органов. Ермаков предъявил удостоверение. Пан или пропал! – решил он. Если вся эта история завершится плачевно, его наверняка турнут с должности. Над рабочим столом врача висела фотография президента страны в золоченой рамке. Тусклый осенний свет вливался в окно, отсюда была видна часть кровельной крыши, башенки-трубы с черными бойницами, глухой двор-колодец. Здесь, в старых районах города, Питер был совсем другим, темным и малолюдным, по-блокадному враждебным, отчужденно смотрящим на своих обитателей воронеными глазницами запавших окон. В коридоре шумно разговаривали двое мужчин. Обрывки разговора доносились через плотно закрытую дверь.

– Я те отвечаю! «Ниссан» круче! Неубиваемая тачка!

Ему что-то ответили, мужчина рассмеялся.

– «Ниссан-патрол»! Я шоферил на таком два года! Неубиваемая!