Денарий кесаря

            - Это хорошо! Помнится, ты еще в первый раз произвел на меня самое лучшее впечатление, – одобрил директор и, заметив, где они стоят, поморщился: – Только не понимаю, зачем тебе нужно ходить в храм? Ваня и Лена – понятно. Не совсем благополучная семья, нищета. Отец выпивает. Низкий уровень развития. Но ты ведь – очень разумный, подающий большие надежды юноша! Ну, право, зачем это тебе?

            Стас молча посмотрел себе под ноги, а потом смело поднял глаза на Юрия Цезаревича и сказал:

            - Я тут недавно стихотворение сочинил. Помните, вы мне когда-то говорили, что жить нужно для того, чтобы оставить свой след на память людям?

            - А-а, да-да! – важно закивал директор.

            - Вот я и решил оставить! Можно, я вам вместо ответа его прочту?

            - Конечно! – охотно согласился Юрий Цезаревич. – Люблю поэзию. Ведь это – высшая форма организации человеческой речи! Вершина, так сказать, словесности!

            - Вы случайно не учителя литературы сейчас подменяете? – невольно улыбнулся Стас.

            - Нет, а что? – не понял его директор. – И вообще сейчас ведь каникулы. Так что двоек ставить не буду – читай!

            - Хорошо, стихотворение называется "Обман!", кивнул Стас и начал:

                                               Как уводили нас от Бога –

                                               За годом год, десятки лет,

                                               Уча со школьного порога,

                                               Что Бога не было, и нет!

            Принявший позу, чтобы удобней было слушать, директор насторожился, а Стас продолжал:

                                               Как уводили нас от веры,

                                               Икон, молитвы и Креста,

                                               Считая дни от новой эры,

                                               А не от Рождества Христа!..

            Улыбка медленно сползла с лица директора. Он уже с ужасом смотрел на Стаса. «Совсем, как министр на Василия Ивановича!» – невольно подумал тот и с болью продолжил:

                                               И мы без истинного Света,

                                               Взрослея, становились злей…

            Юрий Цезаревич, резко отвернувшись, зашагал прочь. И Стас прокричал ему вслед:

                                               О, Господи, прости за это

                                               Обманутых учителей!

            Не оборачиваясь, директор школы скрылся за поворотом.

            - Ну вот и я тоже исповедовал Бога! – прошептал Стас и уже почти бегом направился по дороге, ведущей на кладбище…

10

Стас опустился на колени и прошептал…

            На могилке отца Тихона горели свечи.

            Поблагодарив старца, Стас хотел сразу уйти, но тут появился Соколов-старший с охранником. Охранник снова вез его, но в руках бывшего министра были костыли. Опираясь на них, он сошел с коляски, и пока охранник набирал в ведро землю со снегом, неотрывно смотрел на фотографию отца Тихона… Заметив Стаса, он с доброй улыбкой многозначительно поднял палец:

            - Помни, Божие – Богови!

            Едва они ушли, как в калитку вошла Настя. И почти сразу за ней – Градов. Вместе с ним ворвался порыв ветра, резкий, колючий, который погасил все свечи.

            - Ах, вот оно что! – увидев на фотографии лицо отца Тихона, сразу догадался обо всем он и злобно прошипел:

            - Ничего! Я его и здесь уничтожу!

            И схватив красивую женщину за руку, насильно потащил за собой.

            Будь Стас постарше и крепче, он обязательно вступился бы за Настю. Но чем он пока мог помочь ей?..

            Чем?

            Стас опустился на колени и прошептал:

            - Отец Тихон! Не за себя – за нее прошу… Помогите ей! И вообще, если можно, остановите вы этого Градова! Ну сколько уже можно ему сеять вокруг себя зло?..

            Попросив отца Тихона, он стряхнул с колен снег, поднял глаза и изумился:

            Свечи горели!

            Стас постоял еще немного: свечи продолжали гореть!

            Посмотрев на часы, дошел до калитки, оглянулся: свечи горели!

            А у ворот кладбища его ждало еще одно чудо.

            Здесь, словно дожидаясь его, стояла машина Ника.

            - Эй! – прокричал он. – Давай подвезу!

            - Давай! – обрадовался Стас, причем, неизвестно чему: тому, что теперь он уже точно не опоздает на поезд или этому новому чуду.

            Опоздать он, и правда, не опоздал. Только вот чудо оказалось совсем не чудом. Стас даже разочаровался тому, что все оказалось так просто.

            - Вот, – сказал Ник, – Ленка мне позвонила и попросила, чтобы я подбросил тебя до поезда. А то, говорит, опоздаешь!

            И они помчались к станции…

***

            В уютном и теплом двухместном купе – вот уж действительно постарался Григорий Иванович, делая для Христа все самое лучшее! – находился только один мужчина.

            Стас вежливо поздоровался с ним, постелил постель и ахнул: надо же, совсем забыл поздравить друзей с Рождеством Христовым!

            Тут он заметил лежавший на столике мобильный телефон попутчика и, прижав ладонь к груди, сказал:

            - Простите! А нельзя ли с вашего телефона послать смску моим друзьям? Совсем короткую…

            - Почему бы и нет? Можете и поговорить с ними, пока есть связь! – великодушно разрешил мужчина, беря телефон.

            - Да нет, хватит и смски! – боясь, что связь в любую секунду прервется, замахал рукой Стас.

            - Ну, тогда диктуй! – включил телефон мужчина.

            - С Рождеством Христовым! – по слогам проговорил Стас и, дождавшись, когда попутчик наберет это, попросил: – И добавьте, пожалуйста, еще два слова: «Он родился!» Он – обязательно с большой буквы.

            - И все? – удивился мужчина.

            - Да! – благодарно улыбнулся ему Стас. – Они поймут!

            Связь прервалась сразу же после того, как пришло извещение о том, что сообщение благополучно передано и принято.

            Стас, с облегчением выдохнув, сел у окна.