Дендрофобия

И не договорил. Арнольд Тимофеевич тогда только удивился этим словам. Он-то из фильмов знал, что все преступления всегда раскрываются. Но фильмы снимаются по сценариям, которые профессиональные драматурги и литераторы сочиняют по законам жанра «сколько верёвочке не виться». А тут человек, четверть века отработавший в розыске, говорит, что в реальной жизни законы классического детективного жанра, увы, не действуют. Причём, совершенно спокойно говорит.

Мать одного из этих пропавших парней тоже приезжала к Волкову. Сначала кричала на него, что это он убил её сына, что ей сердце что-то такое подсказывает. А потом стала умолять, чтобы сказал хотя бы, где могила её мальчика. Даже на коленях перед ним ползала, а он в ответ только рассмеялся и сказал, что её «мальчик» должно быть, загулял с какой-нибудь бабой, а как нагуляется, так и вернётся к мамочке. Но она огорошила его заявлением, что сын ей приснился с распоротым животом, и какой-то лицензированный и сертифицированный оракул выдал ей квалифицированное заключение, что её ребёнок погиб и убил его человек с седой головой. При этих словах Авторитет ещё пуще развеселился:

– Говорите, и вам мальчики кровавые снятся? Надо же! Я вижу, бывшая обкомовская шушера теперь не только дружно в официальную религию подалась, но и наловчилась удачно её совмещать с языческой верой в магию и тайны потустороннего мира. И как это только правоохранительные органы не додумались пока прибегнуть к помощи оккультизма?

А потом вышвырнул несчастную женщину на улицу с крыльца своего дома. После этого к нему наведался тот самый родственник чуть ли не из Смольного. Тот уж грозился основательно, пучил опухшие глаза и брызгал кислой слюной, пугал большими полномочиями, упоминал связи со Смольным и чуть ли не Кремлём. Произносил много разных глупых угроз, которые прут из человека, как шипение маленькой и слабой кошки перед большой и сильной собакой, когда она выгибает спину, чтобы казаться больше и страшней. Потому что сама очень боится, но хочет запугать потенциального врага таким угрожающим поведением. Вот и он словно бы боялся, что сейчас разоблачат его полную бесполезность и беспомощность безо всех этих связей и знакомств с «нужными людьми». Или сам глубоко в душе понимал бессилие и ничтожность, если от него отнять эти полномочия. Но не было сил это признать. Поэтому он боялся и одновременно возмущался, что, оказывается, кому-то в этой стране весомость его личности ни о чём не говорит и ничего ровным счётом не значит. Он даже и не подозревал, что такие люди вообще могут быть!

Авторитет вежливо выслушал незваного гостя, потом сказал «до свидания» и с преувеличенной учтивостью указал на дверь. Мужик этот ещё раз выругался и уехал в сторону Ленинграда. Это и осмотр дороги потом подтвердил, а наша не асфальтированная грязь в таком деле не обманет. Но до дома так и не доехал. Пропал куда-то вместе с водителем и машиной. Опять искали-искали, но так и не нашли. Перерыли все болота, откопали даже остатки солдат времён Великой Отечественной и несколько монет XVII века! Но от человека с большими связями и полномочиями не нашли даже пуговицы. Один оперативник чуть не утонул в трясине, другой застудил почки в холодной воде, но поиск так и не дал результатов.

Искали там, потому что Авторитет в своё время с отцом облазил весь лес и, говорили, знал его настолько хорошо, что мог залезть в такую гиблую трясину, куда никто не совался от сотворения мира. Свидетели с Лесной улицы теперь прятались от следователей или твердили, что никто ничего не видел, никто ничего не знает, слёзно умоляя не упоминать их имена при Волкове. Так ни до чего и не докопались. Уголовного дела тоже не завели: тела нет – и дела нет. К тому же, сам Авторитет уже тогда начал обрастать своими связями и невидимыми слугами среди влиятельных людей, которые ему были чем-то обязаны. Он делал для них грязную работу, которая всем влиятельным ой как нужна, но они редко решаются пачкать в ней руки, да и, честно говоря, не умеют её выполнять, как следует. Все любят мясные блюда, но при этом мало кому охота самим разделывать тушу. Он умел это делать. Они его за это боялись и презирали, как и положено цивилизованному обществу презирать работу палача, но когда надо было кому-то заткнуть рот, то обращались именно к нему, как к профессионалу. Он чихать хотел на их отношение, сам презирал их нисколько не меньше, но работу для них всегда выполнял идеально. Поэтому ту историю с пропажей каких-то обкомовских детей-идиотов, которые сами нарвались, потому и огребли, его покровители сумели замять. На смену обкомовцам уже выдвигалась новая алюминиевая и бензиновая элита.

Такие вот дела творились ещё совсем недавно. Столько-то жертв из-за одного дерева. «Чего ж удивляться теперь, что этот человек может тебе по морде настучать? – размышлял мэр. – Не на много ты его и старше. В чём-то он даже значительно взрослей тебя».