Деньги

  - Финским красногвардейцам держать зоны подтопления льда и образовавшиеся полыньи, обеспечивая наступление по льду залива основных сил на участке побережья Сестрорецка до мыса Лисий Нос.

  - Яволь, - гавкнули финны хором.

  Финнов не очень жалко, пусть под лед проваливаются, где тот наименее крепок.

  - А что у нас с южной группой? - спросил Тойво с очень важным видом, будто бы ему было действительно до этого какое-то дело.

  - Командующий Седякин и комиссар Ворошилов наступают с Ораниенбаума, - ответил курьер. - А можно я с вами останусь?

  - Никак нет, - строго сказал Антикайнен. - Я на это пойти не могу.

  - Эх, жаль, - искренне расстроился посыльный. - А то к нам прикомандировали отряд сотрудников Петроградской губернской милиции. У, звери!

  Действительно, 182 человека из Ленинградского уголовного розыска приняли самое действенное участие в позднейшей зачистке Кронштадта, вместе с штурмовыми бригадами ворвавшиеся в крепость. Об их потерях во время атаки на остров неизвестно.

  - Откуда же здесь такие дыры во льду? - спросил Тойво.

  - Так уже неделю обстреливали крепость с берега, а еще самолеты с бомбами прилетали. Палили в белый свет, как в копеечку, да только проку-то никакого.

  Вообще-то, Кронштадт — это не только революционные матросы, здесь и местных жителей порядком. Артиллерийский удар как раз и предназначен для поражения гражданских лиц. Антикайнен не был лично знаком с Троцким, но по рассказам некоторых современников знал, что это — его стиль. Только вот зачем ему обстреливать средоточие Балтийского флота? Мятеж рано или поздно можно подавить, вот заново отстроить линкоры и крейсеры — эта задача, пожалуй, для Советской России сейчас неподъемная.

  Что-то очень странное творилось здесь, кто-то с кем-то игрался во власть, вернее, в то, у кого больше власти.

  - У меня тут мятежная прокламация завалялась, - нарушил молчание словоохотливый курьер. Вероятно, очень не хотелось ему идти туда, где можно угодить «по-щучьему веленью» в очередную волну наступающих. Смерть впереди, смерть позади — перспектива, конечно, для любого безрадостна. Менты для того и прибыли, чтобы контролировать это. Для того у них и наганы наготове, чтобы особо непонятливым и колеблющимся сделалось понятно: вперед можно и живым добежать, вот назад — вряд ли.

  - Глядите, как контрики обставляются, - протянул он оборванную пополам бумажку. - Словно настоящие революционеры. Эх, и пропащее это дело — мятежами заниматься!

  Тойво взял замусоленный листок и прочитал:

  «Товарищи и граждане! Временный Комитет озабочен, чтобы не было пролито ни единой капли крови. Им приняты чрезвычайные меры по организации в городе, крепости и на фортах революционного порядка.

  Товарищи и граждане! Не прерывайте работ. Рабочие! Оставайтесь у станков, моряки и красноармейцы в своих частях и на фортах. Всем советским работникам и учреждениям продолжать свою работу. Временный Революционный Комитет призывает все рабочие организации, все мастерские, все профессиональные союзы, все военные и морские части и отдельных граждан оказать ему всемерную поддержку и помощь. Задача Временного Революционного Комитета дружными и общими усилиями организовать в городе и крепости условия для правильных и справедливых выборов в новый Совет.

  Итак, товарищи, к порядку, к спокойствию, к выдержке, к новому, честному социалистическому строительству на благо всех трудящихся.

  Кронштадт, 2 марта 1921 г. Линкор «Петропавловск».

  Председатель Временного Революционного Комитета Петриченко. Секретарь Тукин».

  - Да вроде бы ничего крамольного, - пожал он плечами.

  - И я говорю: все, как в Советской нашей родине, - посыльный так энергично закивал головой, что она у него чуть не оторвалась — даже шапка в лужицу упала. - Но это же антисоветчина чистой воды!

  Антикайнен только махнул рукой и пошел отдавать распоряжения своим бойцам. Курьер старательно сложил бумажку вчетверо, убрал в нагрудный карман и пошел восвояси. Видимо, так уж сложились звезды, что ни командующий Казанский, ни комиссар Вегер его больше не видели. То ли убила шальная пуля, то ли потонул в полынье, провалившись под лед, а то ли ушел в соседнюю страну.

  Первыми красноармейцами, ворвавшимися на пристань Кронштадта, были люди из бригады Рейтера.

  Самого Рейтера узнал с бастиона тридцатилетний Перепелкин Петр Михайлович, член ревкома мятежного острова, попросил не стрелять и отправился беседовать со своим бывшим командиром, как парламентарий.

  Мартин Рейтер был латышом, причем его родители были крестьянами. Но это не помешало ему сделать в русской армии блестящую карьеру, чем-то напоминающую военную судьбу блистательного стратега Василевского, потомка костромского дьякона.

  В 1906 году ему забрили лоб и отправили обозником в войска. Время было, как это постоянно случается в России — неспокойное. Еще был памятен позор японской войны, еще Маннергейм не выучил финского языка. Мартин рос по своей солдатской линии, потому что в краткие сроки освоил уставной порядок на русском языке. А, усвоив, начал его совершенствовать под себя самого, что не оказалось незамеченным.