Деньги без дураков. Почему инвестировать сложнее, чем кажется, и как это делать правильно

В современном мире скорее труд эксплуатирует капитал. Работник получает от нанимателя в среднем больше, чем получил бы при свободном обмене.

Труд защищен массой социальных гарантий в плане того, чтобы заиметь работу, удержать работу, получить что-то взамен работы. Труд выступает особым, привилегированным товаром, собственник которого, в отличие от собственников иных товаров, защищен внеэкономическим способом. Собственно, это и есть нормальное понимание слова «эксплуатация»: когда в экономическом поле одна из сторон совершает обмен, подкрепленный политической силой, в конечном счете опирающейся на насилие, актуальное или потенциальное. Это и есть расшифровка того, что такое привилегии. В феодальном обществе, например, привилегии были у феодалов, поэтому там, конечно, была «эксплуатация». Можно вспомнить общество, где привилегии были у буржуазии. Но в современном мире — наоборот.

Возвращаясь к пользе: крупный инвестор — это еще и менеджер поневоле. Услуги менеджмента, конечно, можно купить. Но есть мировая статистика: акции частных компаний дают доходность на пару годовых больше, чем акции государственных. А акции семейного бизнеса лучше тех, где капитал сильно размыт. Хочешь сделать хорошо — делай сам. Теоретически миллиардер может позволить себе ничего не делать, но это будет началом его конца.

Само решение крупных инвесторов инвестировать сюда, а не туда, развивать это, а не то — сильное управленческое решение. У обычного менеджера нет ресурса, чтобы принимать такие решения, но кто-то должен их принимать и нести ответственность за последствия. Что ж, ответственность инвестора обычно сильно превышает ответственность менеджера.

А мелкий инвестор — как бы участник собрания акционеров, причем сразу всей мировой экономики.

В обычный совет директоров его не пустят, его акции ничего не значат. На собрания акционеров компании миноритарию стоит ходить разве что из любопытства. Но мы всегда может продать одни акции и купить другие. Это и есть наш «голос», мы голосуем рублем и долларом за то, во что мы верим.

Если мы верим в правильные вещи, наш капитал будет расти, если мы ошибаемся — будет таять.

Те, кто голосовал разумнее, в следующем туре получат больше «голосов». А те компании, которые собрались расти, должны убедить нас как избирателей.

Заметим, как работает механизм: в пользу умных. Но быть умным здесь означает «верить в правильные вещи», то есть ставить на компании с большим потенциалом пользы и снимать ставки с аутсайдеров. Помогать расти тому, что должно расти, и помогать уйти тому, что должно уйти.

Мы все участвуем в игре «эволюция» как биологические существа. Но можем поучаствовать еще в экономической эволюции — игре примерно с той же логикой. Играть можно из любых соображений, но в длительном периоде выигрыш сопряжен с общественной пользой.

А в спекуляциях какой общественный прок? На самом деле «польз», приносимых трейдером, много. Есть простые, есть сложные. Самый простой ответ такой.

Спекулянт не нарушает закон, платит налоги и хотя бы этим полезнее тех, кто с ним борется.

Уклониться, работая на легальной бирже, практически невозможно, это очень «белая» деятельность по определению. Крупный успешный трейдер может на свои налоги содержать учителей, врачей и полицейских. Если вы его запретите, вы лишите их дохода. Мелкий трейдер еще не дорос до того, чтобы содержать на свои налоги детский садик, но он поневоле стремится к этому. Плохой трейдер сливает деньги, но часть их, кстати, тоже попадет в бюджетный мешок.

Второй ответ на вопрос «почему спекулянт хороший?» также будет коротким. Для либертарианца более чем достаточным.

Человек заключает сделки со взрослыми дееспособными людьми, не прибегая к насилию. Значит, он по определению оказывает услугу, ее польза не обсуждается — его контрагентам виднее.