Деньги дороже крови

Я понял, что совершил оплошность, заранее не продумав, что ему говорить. В свете признания Семеняка, что это именно Фрадков послал убийцу, каждое мое слово приобретало особенный вес и могло обернуться против меня.

– Могу я говорить с вами откровенно?

Фрадков посмотрел на меня своим тяжелым взглядом и в знак согласия кивнул своей тяжелой головой.

– Впечатления довольно тягостные. Против нас настроены и жители и властные структуры. Никому не нравится то, как мы ведем себя в городе.

Я заметил, что мои слова явно пришлись не по нраву Фрадкову. Его лицо сделалось еще более хмурым.

– Что, по вашему мнению, мы делаем не правильно?

– Мы почти не вкладываем средства в развитие комбината, в улучшение экологии. Зарплата на комбинате очень низкая.

– Мне это известно не хуже, чем вам, – резко, не скрывая недовольства, проговорил Фрадков. – Но мы занимаемся бизнесом, а не благотворительностью. А дела идут не так уж и хорошо. Пойдут лучше, будем больше вкладывать, как вы говорите, в развитие, повысим зарплаты. Вам ясно?

– Да, Михаил Маркович, вполне.

– И впредь, попрошу вас, занимайтесь только теми делами, которые вам поручаются делать. Там с вами была Марина Анатольевна, она изучала финансовые вопросы. И, между прочим, у нее мнение не такое категоричное, она полагает, что мы достаточно вкладываем в развитие производства. И оклады у металлургов не такие уж маленькие. Все познается в сравнение, наши рабочие получают больше всех в городе.

Я был поражен. Неужели Царегородцева на самом деле сделала такой доклад. И это после всего ею увиденного! Трудно поверить.

– Извините, Михаил Маркович, – внешне покорно произнес я, – просто я считал своим долгом высказать свое мнение. Вполне возможно, что оно ошибочное, и я не учел все компоненты вопроса.

– Именно, – уже чуть мягче проговорил Фрадков. – Вот еще о чем я хочу вас спросить: ничего странного во время вашего там пребывания вы не заметили?

Я прекрасно понимал, о чем он говорит, но решил, что не стану ему помогать, пусть-ка раскроет как можно больше карт.

– Неожиданного? – сделал я удивленный вид. – Кажется, ничего уж сильно неожиданного не было. А что вы имеете в виду конкретно?

Я видел, что Фрадков явно оказался в затруднении. Он хотел направить мою мысль по более определенному руслу, но остерегался выдать себя.

– Не было ли там каких-либо чрезвычайных происшествий?

– Слава бог, ничего такого, Все прошло спокойно. Да и Марина Анатольевна может подтвердить.

– Марина Анатольевна занималась другими делами и могла кое-что не знать. Ну хорошо. Оставим это. А что вы думаете о Семеняке?

– У меня создалось впечатление о нем как об очень предупредительном человеке. Он хорошо знает местные условия. И, безусловно, предан интересам концерна.

– За такую зарплату, разумеется, будешь преданным, – буркнул Фрадков и сразу почувствовал, что сказал лишнее. – Впрочем, это не имеет значение, мы платим ему столько, сколько он стоит. Значит, он вам понравился.

– Понравился – это не совсем то слово. Я не так много общался с ним. Я лишь отдаю дань его поведению, тому, что видел собственными глазами. Он очень оперативно выполнял все наши просьбы. И то, что удалось за такое короткое время сделать, найти среди журналистов тех, кто согласен нам помогать, во многом его заслуга.

– Ну хорошо, идите.

Я направился к выходу из кабинета.

– Да, Леонид Валерьевич, вы как-то обещали приехать ко мне домой, – остановил меня Фрадков.

– С большим удовольствием. Как только скажете.

На секунду Фрадков задумался, но ничего не сказал, лишь кивнул головой. Я так не совсем понял, что означал этот жест.

Я вышел из кабинета. Больше всего мне хотелось сейчас пойти к Царегородцевой и выяснить, действительно ли она доложила своему шефу именно то, о чем он мне только что поведал? Но меня ждал Кириков.

– С прибытием вас на родную землю, – приветствовал он меня, как обычно идя на встречу. – Садитесь и рассказывайте.

Выглядел Кириков великолепно. Поездка в горы пошла ему явно на пользу. Лицо покрывал легкий загар, глаза ярко блестели. Чувствовалось, что он пребывал в отличной форме.

Я решил, что с Кириковым можно вести себя откровенней. Я сам точно не знал, почему ко мне пришла эта мысль. Но у меня было подсознательное ощущение, что, по крайней мере, в этом вопросе я могу найти в нем союзника. Хотя понимал и другое, что тем самым как бы стравливаю его и Фрадкова. И если мои выкладки окажутся не верными, и Кириков не захочет встать на мою сторону, мне может не поздоровиться.

– Мне кажется, что ситуация там очень напряженная. Люди крайне недовольны и готовы на весьма крайние действия, чтобы избавиться от нашего присутствия. Мы очень мало внимания уделяем развитию и слишком много денег выкачиваем из завода. И пока мы будем так себя вести, никакие пиар-компании нам по-настоящему не помогут. Любая пропаганда должна опираться хоть на какие-то реальные вещи. А если их нет, то сами понимаете…

Кириков встал и прошелся по кабинету.