Деньги и политика

Прямым следствием роста военных расходов в Соединенных Штатах явилось небывалое увеличение дефицита федерального бюджета: в 1982 году он достиг 97 млрд. долл., в 1983-м— 160 млрд. долл., а на 1984 финансовый год предсказывается уже рекордная цифра — почти 200 млрд. долл. Одновременно значительно возрос общий размер государственного долга США: весной 1984 года он вышел за критическую отметку в 1 триллион 490 млрд. долл., в связи с чем конгрессу пришлось срочно санкционировать повышение его допустимого «потолка» еще на 30 млрд. долл. Представление о такой сумме может дать броское сравнение Р. Рейгана, использованное им в свое время при критике итогов деятельности администрации Дж. Картера: если сложить государственный долг страны в виде стопы 1000-долларовых банкнот, то вырастет гора высотой свыше 107 км (тогда, правда, долг еще только приближался к 1 триллиону долл.).

Другими словами, все, что сегодня создается и потребляется в США, обеспечивается за счет кредитов, которые придется впоследствии выплачивать (а выплата одних лишь процентов по кредитам сегодня уже составляет сумму около 110 млрд. долл.). Подобное положение, по мнению самих же авторитетных американских экономистов, не может не оказывать разрушающего воздействия на экономику, что в конечном счете неизбежно отразится на устойчивости доллара, вызвав серьезные потрясения всей валютно-финансовой и экономической системы капиталистического мира.

Кроме того, прямым следствием нарастающей активности военно-промышленного комплекса в политической жизни является усиление наступления на гражданские права и свободы, ограничение деятельности профсоюзов, эрозия института личных прав и свобод, подрыв и фальсификация традиционных институтов представительной демократии. Обращая внимание на данный аспект проблемы, известный американский журналист Р. Даггер в книге «О Рейгане — человеке и президенте»²³ прямо, например, констатирует, что «ни один из президентов так открыто не объявлял о своем союзе с монополиями»²⁴. А все более откровенная ставка на силу лишь углубляет кризис социально-политической надстройки капитализма, приводит к усилению неустойчивости буржуазных институтов власти в целом.

Отмечая известную интернационализацию последствий активного использования денег в политической сфере, их воздействие на внешнюю политику капиталистических стран, следует иметь в виду следующее. Во-первых, перенесение реакционной практики внутри страны на международную арену, осуществляемое, в частности в США, навязывание миру «маккартизма» в международных масштабах. При этом дело не ограничивается просто провозглашением «крестовых походов» против коммунизма, развязыванием психологической войны против СССР, других стран социалистического содружества, оно доходит до прямых жандармских акций, откровенной физической расправы с теми, кто не подчиняется диктату монополий. Достаточно вспомнить об английской агрессии против Фолклендских (Мальвинских) островов, американском вторжении на Гренаду, действиях израильской военщины против Ливана, об использовании в Ливане американских морских пехотинцев, о подрывных действиях ЦРУ в странах Центральной Америки, об угрозе прямого вторжения американской военщины в Никарагуа и т. д.

Во-вторых, деструктивное воздействие широкомасштабного использования денег в политических целях и связанной с этим коррупции всех эшелонов власти обусловливает неспособность правящих кругов капиталистических стран, особенно США, вести откровенный, серьезный диалог с социалистическими странами. Это отчетливо прослеживается в таких жизненно важных вопросах, как вопросы разоружения и международной разрядки, что имеет первостепенное значение для судеб сохранения мира на всей планете.

Правящие круги США стали на путь ядерного шантажа и откровенных угроз. В этих целях были разработаны стратегические доктрины, предусматривающие возможность ведения «ограниченной» и «затяжной» ядерной войны и, разумеется, возможности победы в такой войне. Переговоры об ограничении ядерных вооружений с СССР допускались лишь при условии предварительного наращивания ракетно-ядерного потенциала, достижения стратегического превосходства над странами социалистического содружества. «Я не считаю, что мы должны вступать в такие переговоры с позиции слабости, — откровенно заявлял министр обороны США К. Уайнбергер, — я думаю, что сначала мы обязаны продемонстрировать, что мы наращиваем силу и совершенствуем нашу мощь, а затем уже вступать в переговоры такого рода… Я не хочу, чтобы мы вступали в них, исходя из того, что если мы не сможем заключить договор, то это будет неудачей. Иногда даже неудача в достижении договора может явиться успехом»²⁵. Смысл подобных установок с откровенным цинизмом сформулировал в начале 1981 года советник президента Р. Пайпс, заявивший, что «советские лидеры должны будут выбирать между мирным изменением их коммунистической системы… или войной»²⁶.