Деньги: Записка самоубийцы (Money: A Suicide Note)

Пока Филдинг выкручивался («Ну конечно же, мадам…» – начал он), я, отвернувшись, разглядывал кухню или маленькую гостиную – простых очертаний, но полную рукотворных покровов и оттенков. Повернув к нам холеный профиль, там сидел смуглый низколобый тип, когда-то могучего сложения, в двубортном костюме в узкую полоску. Он поглядел на телевизор на изувеченном фигурной резьбой серванте (баскетболисты в прыжке), поглядел на часы (жест вялый и стоический), поглядел на меня. Мы обменялись короткими взглядами. Безжалостными. Проницательными, до самых печенок. С презрением или с досадой, или со скукой фыркнув, он отвернулся. Да, хватило одного взгляда, и даже я сказал себе, не мог не сказать: «Бедные бабы». Этот никому спуску не даст. Признаюсь, к встрече на высшем уровне я был явно не готов – во власти страха, послеполуденного скотча и тяги домой. Пришла и моя очередь – миссис Гопстер стиснула мой локоть и с надеждой поинтересовалась:

– А вы спасены?

– Простите?..

– Непременно спасен, – пришел на выручку Филдинг, и я сказал:

– Угу, а как же.

– Очень рада. Проходите, Давид ждет вас.

Она провела нас длинной анфиладой прихожих. Стены были мышастого цвета, но в окна били отсветы расплавленной предвечерней лавы Ист-Ривер. Я видел бильярдный стол, костюм-тройку в полиэтиленовой упаковке, различные религиозные украшения и причиндалы, их особый бледный ореол. Только ореола мне и не хватало. В гостиной, когда мы вошли, было темно, как в кинозале; во главе длинного стола искрился чей-то силуэт. Миссис Гопстер беззвучно канула, и не во тьму, а совсем даже наоборот. Времени было пять часов.

– Два года назад, – продолжал актер, – я проходил у вас пробы. – Он брезгливо фыркнул. – Для рекламы.

– Да? – ответил я. – Ничего не помню.

Голос его звучал немного искусственно, натужно. Я распознал эту натугу. В его возрасте я говорил так же, борясь с дефектами дикции. Само слово «дикция» звучало у меня похоже на фикцию. Гопстер пытался совладать с необъезженными окончаниями, с изворотливыми Гласными. Сейчас-то я говорю нормально. Но, скажу я вам, попотеть пришлось.

– Я вам не подошел. Недостаточно хорош был. Для вашей рекламы.

– Серьезно, что ли? – спросил я. – А что за реклама была, не помните?

– Нет, не помню. Потушите!

Речь шла о моей сигарете.

– А… где пепельница?

– Потушите немедленно!

– Господи Боже! – сказал я и умоляюще воззрился на Филдинга. Это просто инсценировка похмелья, подумал я и что есть сил затянулся. Тлеющий лиловатый отсвет позволил мне лучше разглядеть Гопстера, его выпирающие из-под футболки тугие бицепсы. Он как-то странно наклонял голову и горбил плечи, словно бы только что поднял взгляд от рогатого руля спортивного велосипеда. Гопстер улыбался.

– Ну, хорошо, – изрек он. – Курите. После того, как народ прознал о «Троглодите», мне показывали целую кучу сценариев. Роуд-муви, боевики, романтические комедии, прочий хэппи-энд. – Он мотнул головой. – Но теперь я заинтересовался. Заинтересовался «Хорошими деньгами». Давайте только сначала проясним пару вещей. Как вам самому этот персонаж, который Дуг?

– Ну, в чем-то симпатичен.

– Он же дегенерат.

– У него такие проблемы, что вы и не поверите.

– Значит, так. Никакого курения, никакой выпивки и никакого секса.

– В фильме.

– В фильме.

Никакого, так никакого, подумал я. Потом подумал еще немного и поднял палец.

– А похмелье изобразить?

– Конечно, – ответил он. – Я же актер.

– Секундочку. А в «Троглодите» были постельные сцены.

– Он же был дикарь. Но меня другое беспокоит. Эта драка в конце. Скажите, пожалуйста, Сам. Зачем мне драться со стариком?

Я заметил, что Филдинг смотрит на меня и тоже ждет ответа. Ничего, скоро это кончится. Конец всему, в том числе и этому, не за горами.

– Там, типа, кульминация, – объяснил я. – Вы с Лорном деретесь из-за девушки. Еще из-за денег. Это…

– Ну да, ну да. Но со стариками не дерутся. По крайней мере, не так. Мордобой-то зачем?

– А что если он вас побьет? Можно и так сделать. Хотите? Или если вы ему монтировкой по кумполу?

Он с жалостью посмотрел на меня и выпятил массивный подбородок, поджал полные плосковатые губы.

– До этого не дойдет, – проговорил он. – Я и так найду, как с ним разобраться. Мало, что ли, способов – гипноз, сила воли… Ладно, это все поправимо. Геррик говорит, через две недели черновой вариант будет уже готов. Тогда и приходите, обсудим еще раз. Мама проводит вас к выходу.

На полпути к двери я развернулся, сделал вид, будто просто следую сценарию данного конкретного похмелья, прошагал обратно к столу и остановился, руки в карманы, прямо перед Гопстером. Тот поднял голову. Угу, даже лицо его было мускулистым – можно подумать, он и ушами железо качает.

– Когда-нибудь мы встретимся.

– Что-что?

– Номер сто один.

– Простите?..

– Ладно, ерунда. Знаете, мне ваш фильм действительно понравился. Зацепил, вот – глубоко зацепил. До встречи, Давид.