Деникин

Вместе с тем, будучи вторым должностным лицом в ставке, он принимает самые энергичные меры, чтобы побудить Временное правительство защитить офицеров, оградить их от самосудов и звереющей толпы, дать им заниматься своим делом, искони веку к коему они предназначены — Родину защищать.

Увы, Временное правительство оставалось глухим. Оно стремительно теряло свой авторитет, нити контроля, демонстрируя полную неспособность навести в стране порядок. Генерал приходит к выводу, что необходимо установить диктатуру, которая, по его оценке, будет не реакционной и контрреволюционной, а созидательной силой и спасет гибнущую Россию.

Правомочность деникинской позиции о диктатуре как созидательной силе для спасения России вызывает у меня возражения.

В том, что революция порождает контрреволюцию, видимо, не будут сомневаться даже самые ярые противники марксизма, если они, конечно, не стоят на позициях зоологического антикоммунизма. Но революция всегда разрушительна, так как она ломает старое. И данный процесс может усилить деструктивный аспект, и возникнет угроза существования не только государству, но и народу вообще. В такой момент контрреволюция становится особенно активной.

Причем все противоборствующие стороны, независимо от того, отождествляли ли они себя с революцией или с контрреволюцией, желая построить новую Россию, которая, судя по их программам, радикальным образом отличалась бы от императорской России, предпочитали жестокую конфронтацию поиску разумных компромиссов.

История нашей революции — история жесточайшего антагонизма противоборствующих сторон. И идея Деникина об установлении в тех условиях диктатуры как созидательной альтернативы революции утопична. Данный процесс не мог бы пройти без насильственных актов, больших жертв. И созидательное начало диктатуры, на которое надеялся генерал, превратилось бы в свою противоположность — мощный стимулятор разрушительных процессов.

Деникин с первых дней пребывания в ставке, негативно воспринял мероприятия Временного правительства, проводимые в рамках демократизации армии. Военный профессионал, он не принял позицию военного министра Гучкова. Тот объяснял введение данных мер так:

…Надо прекратить процесс упадка воинской дисциплины, предупредить солдатские бунты, которые могут «смести последние остатки нашего командного состава и вообще все здоровые элементы общества».

Критически отнесся Антон Иванович к увольнению огромного числа генералов. После свержения самодержавия было снято с должности 140 генералов, среди которых 33 — сняты «по обстоятельствам настоящего времени», то есть не желали продолжать службу в условиях проведения демократизации армии, что приводило к ее разложению.

Возмущаясь подобным, Деникин признает, что многие из уволенных генералов вряд ли представляли ценность для армии. Ведь среди них были фигуры одиозные, державшиеся только «благодаря попустительству власти».

Деникину и Алексееву было очень трудно подобрать генералов на руководящие должности из числа резерва.

Но грандиозная чистка в армии цели так и не достигла. Она, по мнению Антона Ивановича, окончательно подорвала веру в генералитет и дала внешнее оправдание комитетскому и солдатскому произволу над отдельными представителями командования.

«Быть может, выдвинулось несколько единичных „талантов“, но наряду с ними двинулись вверх десятки, сотни людей случая, а не знания и энергии».

Деникин в «Очерках русской смуты» безапелляционно разделил высший генералитет русской армии на три категории: боровшиеся против демократизации, поощрявшие демократию, не боровшиеся против демократии. По его подсчетам, получается, что «оппортунистов» было почти в 2 раза больше.

Антон Иванович посчитал, что главное зло — армейские комитеты. Он не мог безропотно принять то, что русская армия стала управляться комитетами, составленными из элементов, чуждых ей, случайно попавших в ее ряды, представлявших скорее межпартийные, нежели военные органы.

Первая стычка генерала с солдатским комитетом ставки произошла вскоре после назначения на должность. Комитет постановил: удалить с должности коменданта главной квартиры. Антон Иванович категорически отказал. Тогда комитет за неповиновение решил применить к нему вооруженную силу. Генерал Алексеев, узнав об этом, пришел в негодование, в каком Деникину редко приходилось его видеть.

— Пусть попробуют. Я сам пойду туда. Возьму взвод полевых жандармов и перестреляю этих.

Произвести испытание верности полевой жандармерии не пришлось. Генерал С. сам умолял не оставлять его в должности и отпустить:

— Бог знает, чем это кончится…

Антон Иванович начинает с комитетами гладиаторский поединок.