Деникин

«Когда летом 15-го года русские армии были потрясены и сокрушены артиллерийским превосходством Германии… военные руководители обеих стран (Англия и Франция) так и не восприняли руководящей идеи, что они участвуют в этом предприятии вместе с Россией и что для успеха этого предприятия нужно объединить все ресурсы так, чтобы каждый из участников был поставлен в наиболее благоприятные условия для достижения общей цели. На каждое предложение относительно вооружения России французские и британские генералы отвечали и в 1914—15 годах, и в 1916-м — что им нечего дать и что если они дают что-либо России, то лишь за счет своих собственных насущных нужд. Мы предоставили Россию ее собственной судьбе и тем самым ускорили балканскую трагедию, которая сыграла такую роль в затяжке войны…»

В дни Карпатского сражения Железная бригада, как обычно, исполняла свою роль «пожарной команды». В начале февраля ее бросили на помощь сводному отряду генерала Каледина под Лутовиско, на ужгородском направлении. Это был один из самых тяжелых боев Деникина. Сильный мороз, снег по грудь.

Неожиданно подъехал генерал Каледин. Взобрался на утес и сел рядом с Антоном Ивановичем на то место, которое было под жестоким обстрелом. Генерал спокойно беседовал с офицерами и стрелками, интересуясь их действиями и потерями.

Операция Каледина увенчалась успехом. Железная бригада овладела рядом командных высот и центром вражеской позиции, захватив свыше 2 тысяч пленных и отбросив австрийцев за Сан. В коротких промежутках между боями Деникин пишет короткое письмо матери:

«Вообще счастье улыбается мне. За январские бои представлен к ордену св. Георгия 3-й степени (ожидается на днях Высочайший приказ). Это самая высокая награда, которую может получить генерал, не командуя армией. Мои скромные заслуги награждены чрезмерно, несомненно приложу все усилия, чтобы оправдать доверие, которое мне оказывают.

Одна только забота — одно горе, это ваше беспомощное положение, дорогая моя старушка…»

Положение действительно беспомощное: уже две или три недели Елисавета Федоровна Деникина из-за гнойного плеврита прикована к постели. За «дорогой старушкой», как ее нежно называл сын, ухаживала только прислуга, которой помогали сочувствующие соседки.

В начале марта 1915 года Железная бригада — «пожарные генерала Брусилова» — двинулась к горе Одринь, чтобы ликвидировать очередной прорыв, и оказалась в западне: позицию 4-й стрелковой бригады полукольцом окружали командные высоты противника. Положение было невыносимым, каждый день увеличивался список убитых и раненых офицеров и стрелков.

Деникин не видел выгоды в оставлении соединения на позициях, где бригаде грозило уничтожение. Но ее уход вызвал бы необходимость отвода и соседней 14-й пехотной дивизии, начальник которой сообщал в штаб: «Кровь стынет в жилах, когда подумаешь, что впоследствии придется брать вновь те высоты, которые стоили нам потока крови».

Деникин остается. Бои ужесточаются. Антон Иванович переносит полевой штаб на передовую. Обстановка накалена до предела: за обедом пуля пробила окно и разбила чью-то тарелку, другая застряла в спинке стула, а если кому-то было нужно днем выйти из хаты, тот брал с собой пулеметный щит. Австрийцы несколько раз пытались отрезать бригаду от Сана, но с большим уроном отходили. Там действовал доблестный и бесстрашный подполковник 13-го полка Тимановский, прозванный солдатами «железный Степаныч».

Бригада тает, а в тылу — один плохонький мост через Сан, понтонов нет. Весна уже чувствуется. Вздуется бурный Сан или нет? Если вздуется, снесет мостик, бригада в кольце…

Командира 13-го полка полковника Гамбурцева тяжело ранили. Заменить его некем. Положение отчаянное. Антон Иванович мрачно ходит из угла в угол. Поднимается начальник штаба полковник Марков:

— Ваше превосходительство, дайте мне 13-й полк.