Департамент нераскрытых дел

Она появилась на следующей неделе, так же неожиданно, как и в прошлый раз. Оказалось, что ее тоже тянуло к нему. Задержавшись в доме Банстеда на пять дней, Пташка рьяно, точно команда уборщиц, взялась наводить порядок в доме. Джеральд понимал, что скандала не избежать. С тех пор как Мод его покинула, отношение к нему в городе заметно переменилось. Его повсюду встречали с холодной неприязнью, и он решил для себя: «Что ж, пусть объявят меня изгоем, если им так хочется. Не все ли равно? Это просто стадо чопорных овец».

За пять дней между ним и Пташкой случались ссоры, вовсе не похожие на его холодные короткие размолвки с Мод. В этих бурных, яростных стычках, не лишенных известной пикантности, таилась особая прелесть. Откровенно грубые и даже вульгарные сцены внезапно завершались страстным примирением. Во время одной из таких перепалок Пташка вырвала у него из рук книгу и отшвырнула в другой конец комнаты. В ответ Джеральд заломил ей руку за спину и заставил ее поднять книгу, хотя та визжала от боли. Эти битвы доставляли удовольствие им обоим.

Мисс Чагфорд явилась снова в конце августа. Объяснив ей, что вторую неделю сентября Родерик проведет с ним и они будут столоваться в «Красном льве», Банстед попросил ее съехать на это время. Но когда настали школьные каникулы и он вернулся домой вместе с сыном, в холле их встретила Пташка, которая уже успела изрядно набраться, что придало ей необычайную живость.

– Боже милостивый, я напрочь забыла, что ты мне говорил! – воскликнула мисс Чагфорд. – Но малыш, думаю, не станет возражать. Правда, милый?

Родерик вовсе не считал себя малышом, и слова Пташки его глубоко оскорбили. Банстед пришел в ужас и принялся что-то мямлить, не имея представления, как сгладить неловкость.

– Знаешь, папа, мне лучше приехать в другой раз – возможно, на следующие каникулы, если ты не против. Всего хорошего!

Глава 3

Банстед, мрачнее тучи, молчал, не глядя на Пташку. Произошла катастрофа, которую не могла исправить ни яростная свара, ни бурное примирение.

Не обращая на мисс Чагфорд внимания, Джеральд прошел в маленькую комнатку, служившую ему кабинетом, и сел за письменный стол. Его переполняло гадливое отвращение к себе. Из нижнего ящика стола он достал свой армейский револьвер, положил поверх блокнота и уставился на него неподвижным взглядом.

Родерик теперь будет его презирать, а возможно, и вовсе не захочет видеть. А ведь Банстед обещал Мод, что мальчик не встретится с Пташкой, и более того: горячо убеждал, что никогда больше не посмотрит на ту женщину. Теперь Мод уже точно не вернется, можно не сомневаться.

«Прежде сын тебя уважал… и когда-то дела твои шли успешно», – подумал Банстед, но вдруг с унизительным чувством бессилия осознал, что даже сейчас ему не хватает решимости порвать с Пташкой. С этой девицей он заключил своего рода дьявольский брачный союз, и какая-то загогулина в его воспаленном мозгу не позволяла избавиться от нее. «Отрекаясь ото всех, кто мне дорог, и предавая свои убеждения, мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас».

– Зачем тебе оружие, Джерри?

Интересно, как долго она стояла у него за спиной? Даже возненавидев ее, Банстед не мог устоять перед этими соблазнительными формами, перед странным, диким очарованием ее лица, притягательного и безобразного одновременно.

– Хочу застрелиться. – Собственный голос показался ему фальшивым. – Если это произойдет у тебя на глазах – что ж, поделом.

Он поднял револьвер, не имея ни малейшего желания стреляться, и Пташка залилась смехом.

– Мне доводилось видеть и не такое, мой цыпленочек! Револьвер не заряжен.

– Ты самоуверенная дурочка! Погляди сюда! – раздраженно буркнул Банстед и, нажав на рычаг, откинул вниз ствол, открыв заряженный барабан.

Автоматический экстрактор выбросил на блокнот шесть патронов. Банстед снова медленно зарядил револьвер и с сухим щелчком закрыл барабан.

– А теперь уходи и больше не возвращайся.

– О, я уйду, можешь не сомневаться! Будь по-твоему: я не вернусь, даже если ты приползешь на коленях, умоляя о прощении. Но прежде чем покинуть твой дом, мне хотелось бы получить немного деньжат, чтобы как-то перебиться первое время.

– Ладно, если уберешься подальше. И смотри: больше не попадайся мне на глаза. – Банстед достал чековую книжку. – Сколько?

– Пусть будет триста, дорогой, и расстанемся друзьями.

– Мы не друзья. Хватит и сотни.

Он принялся было выписывать чек, но нахалка возразила:

– Ну нет, сойдемся на трехстах, или коронер решит, что ты все-таки застрелился.

Банстед не заметил, как Пташка схватила револьвер и его дуло теперь почти упиралось ему в грудь. Рука ее тряслась, но палец лежал на спусковом крючке. Пожалуй, ей удалось бы выдать убийство за самоубийство и выйти сухой из воды. Впрочем, Джеральд и мысли не допускал, что Пташка способна выстрелить. Даже она понимала: в подобных обстоятельствах арест неизбежен.