Департамент ночной охоты

– Долгая история, – сухо отозвался Алексей, вытаскивая телефон и в сотый раз проверяя эсэмэски. – Очень долгая. Ты хотела узнать, – что происходит? Ты узнала. На этом все.

– А Даша тут при чем? – спросила Вера. – Что это за история с предсказаниями?

– Да такая, – отозвался Кобылин, бросив на художницу предостерегающий взгляд. – Дарья рисует картины. На некоторых из них – будущее. Некоторые уже сбылись. И меня сейчас интересуют картинки с троллями. Хочу собрать как можно больше информации.

– Леш, и правда, – прогудел Вадим, скрестив на груди огромные ручищи. – Может, по другим каналам? Предупредим охрану, звякнем Веркиному брату, ну там, поднимем кого можно…

– Кто можно, уже слинял из города, – едко произнесла Вера. – Все начальство братика село в черные тачки и рвануло в пригород, как крысы с корабля.

– Кстати, о крысах, – вспомнил Кобылин. – Они тоже все ушли.

– Ну, не все, – сказал Вадим, выразительно шмыгнув носом.

– Времени мало, – сухо сказал Алексей, поигрывая телефоном. – Меньше суток, я думаю. Упырь собирался держать меня в плену до завтра, видимо, чтобы я не мог помешать. Это означает, что к завтрашнему вечеру все должно свершиться. И я не думаю, что они полезут в подвалы зоопарка посреди дня.

– Так уже ночь, – буркнул Вадим.

– Именно, – подтвердил Кобылин, – а теперь все заткнитесь и валите на кухню. Мне надо поговорить с Дарьей.

Никто и с места не тронулся. Алексей обвел всех присутствующих тяжелым взглядом, но напугать ему удалось только Павла Петровича, и то не слишком сильно.

– Ну как хотите, – вздохнул охотник, поворачиваясь к художнице. – Дарья, пожалуйста, припомни еще хоть что-нибудь про троллей, а? Рисунок, портрет, пейзаж или просто воспоминание о том, что тебе когда-то хотелось нарисовать.

Дарья, сидевшая на диване и смотревшая прямо пред собой, медленно подняла голову и взглянула на охотника. Она была бледнее простыни, а ее огромные голубые глаза оказались наполнены слезами. Хрупкие ручки сжимали планшет так, словно он был спасательным кругом.

– Знаете, – хрипло сказала художница и шмыгнула носом. – Я иногда представляла себя… Ну, героиней своих рисунков. Мечтала о приключениях. Придумывала красивые истории, рисовала к ним иллюстрации… Но… Что-то мне больше не хочется приключений. Можно я домой пойду, а? Пожалуйста!

По белым щекам юной художницы потекли хрустальные слезы – бесшумно и без предупреждения. Кобылин замолчал на полуслове, не зная, что предпринять.

– Простите, – всхлипнула Дарья, – простите! Я ничего не помню о троллях! Ничего, кроме того, что я уже показывала! Ничего!

– Все вон, – зловещим тоном произнесла Лена. – Быстро.

В ее голосе звучало обещание мучительной смерти любому, кто посмеет ослушаться. Кобылин в мгновенье ока распознал знакомые интонации – свои собственные – и поспешил выбраться из кресла. Он не знал, как утешать плачущих девочек, и не собирался учиться этому прямо здесь и сейчас. В коридоре на мгновение стало тесно, когда Вадим и Павел присоединились к охотнику, а потом вся компания ввалилась на кухню, оставив женскую половину в большой комнате.

Вадим в мгновенье ока уселся за стол, подцепил с тарелки кружок копченой колбасы и кинул в рот. Павел прикрыл за собой кухонную дверь и, что-то буркнув под нос, начал греметь посудой в шкафу, пытаясь выудить чашки. Кобылин подошел к окну и бросил взгляд вниз, на двор, залитый темнотой.

Он нервничал. Беспокоился. Злился. Он был бессилен что-то изменить и от этого постепенно начинал закипать. Он утратил контроль, не мог влиять на события, а время уходило – это Алексей чувствовал всей своей шкурой. Каждая минута промедления царапала его изнутри как раскаленная проволока. Инстинкт охотника требовал немедленных действий, справедливо полагая, что инициатива уходит из рук и окно возможностей вот-вот закроется. Навсегда.

– Леш, – буркнул Вадим. – Ты серьезно?

– В смысле? – отозвался Алексей, доставая телефон. – Насчет чего?

– Ну, напасть на базу троллей? Крепкие вроде ребята.

– Не вижу другого выхода, – сухо отозвался Кобылин. – Надо задушить все это в зародыше, прижечь рану сегодня. Сорвать подготовленную вылазку. А потом уже можно будет и оповестить кого надо, и нажаловаться, и прошение написать, и петицию, и челобитную, и подписи в Интернете собрать.

– Понял, понял, – буркнул Вадим. – Ладно, я в деле.

– В каком? – опешил охотник, отрываясь от телефона.

– Я с тобой, – серьезно сказал Вадим.

– Спятил? – изумился Кобылин. – Это моя работа. А ты бери Верку и…

– Помнишь, я был проводником у охотников? – совершенно спокойно сказал оборотень. – Вроде работали все для одного – спасали людей.

– Ну, помню, – отозвался Кобылин.

– Так меня вроде и не увольняли, – спокойно отозвался оборотень. – Я все еще на работе, Кобылин. Бывших охотников не бывает.

– Да, но твоя… – начал Кобылин.

– Я тебе верю, – перебил его оборотень. – Твое чутье еще никогда не подводило. Если ты говоришь, что надо, значит, надо. И если ты облажаешься, то городу по-любому каюк. А я к нему привязан. И Вера тоже.