Депрессия. Торг. Писательство

А он рычал, наслаждаясь кровью, внутри клокотало, чесались руки, он бил и бил, и представлял себе Стеллу, а потом оказалось, что он бил в землю – его жертву оттащили, но он все равно продолжал, пачкая кулаки слюной, кровью, травой, вбивая в рыхлую почву ненависть к своей бесхребетности, всю свою злобу, все бессилие.

* * *

Он вернулся домой грязный и избитый – швырнул спрятанный в кустах котел в реку, расхохотался и вызвал такси, потратив половину выданных матерью денег. Ее, напуганную, причитающую, он отодвинул с дороги и встал перед отцом.

– С сентября перехожу в другую школу.

Отец поднял брови. Почесал грудь под майкой. Качнул головой и вернулся к кроссворду.

– Либо бросаю вообще.

Отец вздохнул и свернул газету. Встал.

У него дрогнули руки, но он сжал пальцы, резко и крепко укусил губу, чтобы не струсить. Представил себя бесстрашным и дерзким. Вообразил себя Стеллой.

– Отдай мой паспорт.

– Нет. Тема, ты закончишь гимназию, и точка.

– Отдай. Мой. Паспорт.

Он нарочно произнес слова раздельно; с каждым словом он придвигался к отцу, делал шаг. В нос ударило затхлым, застиранным, потным; пахнуло дешевым отцовым парфюмом. Затошнило.

Он раскрыл глаза, посмотрел исподлобья; лоб и глаза отца оказались совсем рядом – большие, с явными прожилками, с мешками, с морщинами. Что-то пискнула мать. Горло сжалось, он хотел повторить:

– Паспорт!

Но из-за того, что все тело обмякло от ужаса, изо рта вырвалось:

– Пакостник!

– Чево?.. – щурясь, прошипел отец. И тогда он вскинул кулак, растопырил пальцы и применил тот самый прием, которым когда-то был взят в плен. Мясистое отцово плечо противно спружинило под пальцами, но он не отпустил. Высоким голосом крикнул:

– Отдал! Сейчас же!

Отец отцепил его пальцы и отшвырнул от себя. Он шмякнулся о диван, поднялся и бросился в комнату родителей. Пока отец не опомнился – пяткой ударил в ящик комода, выбив хлипкий замок. Вывалил оттуда бумаги, отыскал свои документы.

– Ты что делаешь, паскуда?!

– Па-акостник, – с наслаждением повторил он, хватая бумаги и прыгая к дверям.

– Если сейчас уйдешь – чтоб духу твоего здесь не было!

Он рассмеялся отцу в лицо, трясясь от ужаса и всесилия, зная, что последствия придут, что будут раскаяние и паника, но это будет потом… Он знал, как справляться с этим, он смотрел на пример целых пять лет – должен же был чему-то научиться!

Он выбрался на улицу, тяжело дыша; холодный июньский воздух колол легкие. Из окна доносился плач матери, матюгался отец. Он вытащил из рюкзака, который так и не успел снять, остатки денег. Пересчитал. Достал телефон.

– Стелла? Собрание? Ничего, подождет. Стелла, это срочное дело! Мне нужны деньги. Еще мне нужно, чтобы ты договорилась, чтоб я переночевал где-нибудь в Москве. Я приеду завтра. И если тебе нужны какие-то документы, говори сейчас. Иду к тебе, потом на вокзал. Потом объясню. Потом, я сказал! Дружба – это взаимовыручка.

«В пустоте» М.С. Парфенов Рассказ

Самолет ощутимо вздрогнул, заходя на посадку. Дима положил аэрофлотовский журнал на пустующее кресло слева от себя. Он не любил это чувство, будто внутри, в районе солнечного сплетения образовалась маленькая черная дыра. Ему не нравились перепады давления, вбивавшие в уши пробки из невидимой ваты. Напрягало невесомое скольжение в бездну, называемое столь нелепо – «снижение высоты». Словно речь о коротком спуске, а не о падении в зияющую бесконечность. Сейчас это чувство обрело мощь и силу, но, по правде сказать, он уже несколько месяцев жил с ним.

Тяжело дыша, Дима шарил рукой в поисках теплой Машиной ладошки, но отыскал лишь отброшенный секунду назад глянец. Та, кого он привык называть «второй половиной», ждала где-то внизу. Ему хотелось верить, что ждала. Он надеялся на это. Дима посмотрел в иллюминатор, и дыхание на миг перехватило.

Город был безбрежен, как океан. Во мгле за бортом проплывали прозрачные клочья облаков, а под ними во все стороны разбегались огни ночной Москвы – расстеленная ковром гирлянда из миллиона лампочек. Желтые окна чьих-то квартир, сияющие офисы компаний, фонари вдоль дорог. Счета им не было. Дима знал: в некоторых странах проживает меньше людей, чем в столице. Но никогда еще осознание этого не являлось ему столь наглядно и впечатляюще. Самолет летел и летел, постепенно снижаясь, а океан огней все не заканчивался, будто невообразимых размеров монстр покоился там, на дне, таращась в темное небо множеством равнодушных глаз.

«Как же их много, – подумал Дима. – И как же они пусты».

По пути из Домодедово такси застряло в пробке. Несмотря на поздний час, трасса оказалась запружена авто, то ли по случаю проезда какой-то «шишки», то ли из-за аварии где-то впереди. Минут на двадцать движение практически полностью замерло. Позади, по бокам, перед их машиной стояли другие. Десятки, может сотни.

Сонный и злой водитель буркнул:

– Когда-нибудь я так и сдохну в этих пробках. Заеду в очередную и уже не выберусь отсюда.