Der Parasit (СИ)

Когда было совсем невыносимо, Аккерман подумывал о самом жутком исходе — единственном выборе узника — о смерти.

В отличие от своих жертв, он действительно был не виновен и не мог чем-либо помочь французской разведке. Проклиная белый свет, Леви задумывался о том, что же было хорошего в его жизни за эти двадцать семь лет?

Все время он считал себя паразитом, виноватым с самого рождения. Когда-то давно он уже желал закончить свое существование, отправляясь на фронт, пусть тогда это гордо называлось «За Независимость Франции!».

После той роковой операции он не понимал, почему судьба распорядилась так, — оставив его единственным выжившим среди батальона. По его мнению, он — тот самый, кто должен был погибнуть.

В моменты, когда отчаяние захлестывало сознание бывшего капитана, и он становился на грани, последнее, о чем думал Аккерман — была она.

Она дарила веру, что все образуется и, вспоминая лицо своей любимой женщины, Леви лелеял надежду, что еще увидит свою спасительницу. И это было единственным, что заставляло его терпеть и думать, как выбраться отсюда.

Утром, предположительно к девяти часам, уже по индивидуальному расписанию, к двери допросной подошли двое. В пустых коридорах их шаги было отчетливо слышно.

Смит всегда вышагивал по коридорам корпуса размеренно, твердо ступая на каменную поверхность. Походка Майка была более легкой, но тоже уверенной. Не только майоры разведки изучали бывшего капитана…

Аккерман уже ждал своих мучителей, еле сдерживаясь от обезвоживания и нужды.

Дверь помещения распахнулась, и двое зашли. Смит кинул новую папку на небольшой столик. Захариус остался стоять у двери, облокотившись о плинтус и с тоской, а может и с долей смирения, смотрел на бывшего капитана.

— Сейчас я раскрою тебе кое-какие сведения, и, я надеюсь, ты поймешь, почему мы тебя задержали. — Начал разговор Смит, открыв папку.

«Видимо, решили согласиться»

Леви посмотрел на Эрвина, затем на Захариуса, понимая, что второй не станет распускать руки, а будет наблюдать за реакцией. Возможно, это очередная проверка.

— По последним данным разведки, сразу после войны Леманн скрывался в Масрэ, что неподалеку от Лиможа, где он служил в пятой айнзацгруппе. Потом его след проскользнул в Иссуаре, что равноудалено находится от Лиона и Лиможа. А в последний раз его видели в Вьене.

— Похоже, будто он хочет вернуться в Лион… — вспомнив примерное географическое положение последнего названного города, возникло предположение у Леви.

— Блестяще, капитан, как от вас и ожидалось! — похвалил Смит, смыкая руки в замок и подпирая ими подбородок. — Мы думаем так же.

— Только для чего это ему?! Его же сразу найдут… — резонно ответил Аккерман.

— Считай, что мы должны это выяснить. — Отозвался Смит, а затем продолжил, словно задавая вопрос совершенно на стороннюю тему: — Думаешь, я поступаю неправильно?

Выдержав паузу и обдумав мысль, Леви честно ответил:

— Я не говорю, что было бы правильно, потому что не знаю этого сам. Просто принимай решения, о которых потом будешь сожалеть меньше всего.

Смит усмехнулся, оставшись довольным, услышанным ответом бывшего капитана. Даже второй майор, явно имеющий нездоровую тягу к пыткам, по-доброму ухмыльнулся.

— С этого момента ты под моим личным контролем. Майк, освободи его!

Когда путы перестали удерживать заключенного, Леви, как никогда, прочувствовал свободу, но долго это не продлилось: он и шага сделать не смог, тут же рухнув. Его состояние желало оставлять лучшего — молодой человек был истощенным, словно брошенный котенок, не угодивший хозяевам.

Оценив ситуацию, Смит распорядился определить бывшего капитана к служащему в разведке лечащему врачу Ханджи Зоэ, чтобы та привела его в чувства и подлатала после двух недель нескончаемых допросов. По возможности, так же, узнав какие-либо сведения, войдя в доверие больного. После старательных рук Майка пришлось отложить поиск на три недели, что совсем не играло на руку Аккерману.

Для того чтобы найти Ганса Леманна Леви пришлось сначала заняться поисками не менее таинственной личности по имени Кенни-Жнец — единственного человека, который являлся звеном между добром и злом в этой стране. Он знал всех блюстителей закона и тех, кто был по ту сторону него.

Сейчас, как ни смешно, Кенни служил в Национальной Жандармерии. Перерезав глотки сотне жандармов в юношеские годы, в один прекрасный день, как в сказке, он начал работать с ними бок о бок. За какие заслуги убийца туда попал — никто не знает, но когда он впервые на законных основаниях появился в участке, в тот же день не явился на работу комиссар, что был подозреваемым в участии заговора против государства.

— Мне сейчас показалось, или от этого места несет мелкой, грязной крысой? — театрально принюхавшись и сморщившись, громко произнес комиссар.

Остановившись, начав топтаться на одном месте и внимательно осматривая узкую улочку в сумраке, мужчина сконцентрировался, смотря в определенно правильное направление, снова обратившись: