Деревенская околица. Рассказы о деревне

— Как я и обещала, — говорит она, — мы привезли Кузьму Никитича, вот он сидит в зале. Итак: кто за то, чтобы его избрать нашим председателем колхоза, прошу голосовать.

Лес рук — единогласно! Аплодисменты. Вот так, знай наших!

Секретарь райкома надрывается колокольчиком и кричит:

— Это возмутительно! Что вы себе позволяете? Это же незаконное избрание, пусть даже по-вашему. Голосование не имеет юридической силы. Не соблюдены нормы и регламент!

— Всё, Кузьма Никитич, — подвела итоги Кудияриха, — ты единогласно избранный наш председатель. Примай ключи. А все формальности с выборами мы доработаем. Разве дело в бумажках, всё дело в людях. Засучивай рукава, и давай будем работать.

Ох, и баба была эта Кудияриха. После этого случая вся деревня её зауважала ещё больше. А Кузьма Никитич так у нас до пенсии и доработал, всё поставил на свои места, завертелось всё сразу, и колхоз встал на ноги. Да и всё мы работали как черти.

***

Для Кудиярихи это был звёздный час, но из-за своего характера, она однажды влипла в такую историю, что над ней долго потешалась вся деревня. Вот уж воистину говорят, от великого до смешного — один шаг. А всё дело случилось из-за концерта.

Деревня наша притаёжная, от райцентра далече, потому нас культурой не баловали. Про телевизоры мы тогда только слышали, электричество было от дизеля и только до двенадцати часов ночи. А так всё плясала своя самодеятельность. Но это всё не то.

И вдруг новость! Едут артисты и не какие-нибудь, а звёзды эстрадного и циркового искусства. Были силачи, дрессированные собачки, обезьянка, гимнастки, но главное, что был гипнотизёр! Развесили афиши, все ждут, не дождутся вечера. Народу тогда в клуб набилось битком, и вот, наконец, началось представление. Музыка, блескучие костюмы и голоногие гимнастки. Балагур-конферансье шутейно читает доклад «О среднем удое свиноматок и воздействии их молока на крупнопористую резину». Умора.

Зал от хохота ходил ходуном. Всё хорошо. И бабёнка со своей обезьянкой, и гимнастки тоже, а, начиная с силача, всё пошло наперекосяк. И виной тому была наша Кудияриха. Да-да, она!

Выходит силач, конферансье давай перечислять его титулы: и какой он заслуженный, и какой трёхкратный чего-то чемпион. А он по пояс голый и гора-горой, но не жиром заплыл, а крепко сбитый, мышцы как жгуты, а мускулы на руках шарами перекатываются. Ходит, вихляется, и позы принимает. Мужичара упитанный, здоровый, страсть глядеть. Бабы глаза под лоб: «Ах, ах! Вот это мужик! Не-то что наши недомерки-обмылки».

Начал он гирями жонглировать, штангу подымать, худосочные гимнастки на нём пирамиду строят, а он их ещё и крутит-вертит. Зал аплодирует, потом он и говорит:

— У кого-нибудь из вас случайно с собой нет гвоздей на сто пятьдесят или на двести миллиметров?

Ага. Мы когда идём в клуб, то всегда случайно с собой берём здоровенные гвозди. Ты бы ещё у нас кувалду попросил.

— Раз нет, тогда у нас есть свои, — и показывает гвоздищи, — сейчас я вам сделаю сувенир, — и на глазах у изумлённых зрителей давай скручивать жгуты. Зал притих и стоит тишина.

— Может, есть желающие повторить? — И мускулами играет, они буграми, а брюшной пресс квадратиками берётся. Красавец.

Тут Кудияриха срывается с места, и что-то нашёптывает на ухо нашему кузнецу Прокопичу. Тот подымается и говорит:

— Давай-ка, дядя, я попробую. Хрен с ним, с ружьём.

— Прошу на сцену, — приглашает силач и суёт ему два здоровенных гвоздя, а тот, не будь дураком, говорит ему:

— Нет, дядя. Я лучше эти завитушки твои раскатаю.

И раскатал. Они, вишь, из алюминия были, гнутся, что твой пластилин. Прокопич их распрямил и показывает в зал. Ну, тут стёкла задребезжали от аплодисментов. Знай наших! Потом два гвоздя, что ему силач подсовывал, берёт и говорит:

— Теперь ты, дядя, сделай скрутку из этих гвоздей. Это тебе будет не хрен собачий. — (Он всегда сравнениями говорил).

Тот побледнел, тыр-пыр-нашатырь, а куда денешься? Еле-еле две скрутки сделал и взмок. А Прокопич взял да из них жгутик в колбаску и скрутил. Ещё и грозится одной рукой поднять все его гири и штангу, потому как они все были… пустотелые!

Зал ревёт, хохот стоит, Кудияриха визжит: «Что, взяли?!»

Силач чуть не плачет, повернулся, плюнул и унёс своё красивое тело. Бедняга был просто культуристом, а в силачи попал по ошибке, и везде этот номер сходил. Но чтоб его раскусили в глухой деревушке — это перебор.

Конферансье и тут нашёлся, обыграл это дело: вот, мол, где русская сила-матушка. Вот он, Илья Муромец!

Всем весело и как бы пошло соревнование, кто кого удивит, сплотилась деревня и попёрла на городских. Представляете?

Ладно. Выпускают они тогда свой козырь. Гипнотизёра. Выходит он. Весь в чёрном, глаза пронзительные, как у нечистой силы, ну вылитый сатана. У всех мороз по коже.

Сперва он долго буровил про гипноз, и какой он знаменитый гипнотизёр, что супротив него нет никого во всём свете. Как он выступал и усыплял залы, стадионы и города. В общем, нагнал жути, а потом предложил всем сцепить руки на затылке в замок и начал сеанс. Сам ходит, считает и балабонит: