Читаем Деревенские ремесла в средневековой Европе полностью

Добыча металлических руд, как и все промыслы того времени, носила мелкий, ручной характер. В рудниках на романизированных территориях применяли подневольный труд. У славян, кельтов, германцев этот промысел, прежде всего железо-рудный, еще долго оставался частью домашнего хозяйства. К концу I тысячелетия положение, однако, изменилось: легкодоступные запасы руды были истощены, а потребность в металле возросла. Примерно с VIII в. начали переходить к добыче глубоко залегающих запасов железа, меди, серебра; это потребовало распространения шахтопроходки, ранее известной лишь в Италии и Византии. В шахте, укрепленной деревянными стойками, породу раскаляли до появления трещин, вырубали молотами и кайлами, отгребали лопатами и поднимали, используя вороты. Для обогащения руду дробили, промывали, применяли кислоты и огонь. Затем она шла в плавку.

Стали складываться главные горно-металлургические районы: железорудные — в Штирии и Каринтии, Вестфалии; по добыче золота, серебра и свинца — в Венгрии; золота — из песка реки Влтавы в Чехии; серебра — из горных массивов Гарца (с X в.). К концу раннего средневековья добыча руды не только отчетливо локализовалась, но и специализировалась. Ведь шахтный способ требовал вложения немалых средств, применения особой техники (для отвода рудничного газа и воды, для подъема руды и др.), узкопрофессиональных знаний, большие затрат времени и труда. Важно также, что в течение почти всего средневековья разведка, добыча, калибровка, промывка и плавка руды производились преимущественно в теплые месяцы, при незамерзающих водоемах и длинном рабочем дне. т. е. в сезон наиболее интенсивных сельских работ. В результате горная добыча металлических руд стала специальным занятием особых групп людей. Но в горнорудных районах ею занимались и местные крестьяне как подсобным видом деятельности. [24]

Да и остальные промыслы в своей массе были делом не только рыбака, охотника, солевара, но и крестьянина, который затем подвергал их продукты необходимой обработке так же точно, как он делал это с продуктами сельскохозяйственного производства: заготавливал впрок рыбу, дичину, мех и лесоматериалы, вываривал мыло и ворвань, гнал смолу и деготь, делал поташ, клей, олифу и т. д.

Материальная культура раннесредневековой Европы

Мир вещей европейца в раннее средневековье был относительно ограниченным, отличался лаконизмом декора и рациональностью. Подавляющая масса населения обходилась кругом непосредственно необходимых предметов — простых, топорных, но удобных, прочных и относительно несложных в изготовлении. Навыки каменного строительства, оборудования и украшения жилищ применялись в небольшом объеме вплоть до конца раннего средневековья, когда возведение мощных каменных замков, а затем и городов привело к резкому взлету капитального строительства и архитектуры почти по всему континенту. Преобладали деревянные дома; на равнинах часто встречались земляные и глинобитные дома, в горах — земляные и каменные. Строились они возле естественных водоемов и там, где было сравнительно нетрудно отрыть колодцы, стены деревянного дома конопатили мхом; фундамент не закладывали, дома глубоко врастали в землю. Внутренние переборки в домах обычно отсутствовали, либо разделяли лишь этажи. Окна и амбразуры в стенах закрывались деревянными ставнями. Стекла были лишь в церквах. Хозяйственные помещения строились чаще всего из того же материала, что и жилые, но ставились отдельно, из боязни пожара — подлинного бича средневековья.

Столы, скамьи (покрытые тканями и снабженные подушками), иногда деревянные же кровати с пологами, но зачастую без постельных принадлежностей, — таково было внутреннее убранство жилища даже знатного человека. От безжалостных сквозняков спасали ковры, портьеры, ширмы, подставки для ног; почетной мебелью долгое время считали стулья: это был трон короля, епископа. Помещение освещалось лучиной, факелом, огнем очага или залитого в светильники сала. Стены и потолки чернели от многолетней жирной копоти. Свечи с подсвечниками и канделябрами были лишь в наиболее [25] значительных церквах, причем из-за относительной дороговизны воска преобладали чадные сальные свечи. Простолюдин имел хижину в одно помещение. Низкая, без перегородок, пола, потолка и окон, с дерновой или соломенной крышей, она топилась по-черному. В жилых и хозяйственных строениях — традиционные повседневные предметы: ухват и черпак, меха для раздувания огня, решето, ручная меленка для помола зерна, корзины, бочки для воды, кадка для стирки, пара ушатов или бадеек; из мебели — топчан с соломенным тюфяком, скамьи, стол, сундук, полки или деревянные крюки для посуды; инструменты: топор, бурав, один или два ножа, ножницы, рыболовные снасти, приспособления для прядения и ткачества, давильные устройства, глиняная и деревянная посуда, изредка котел и таган. Наиболее полный набор такой утвари имелся однако лишь в состоятельных хозяйствах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе
1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе

Что произошло на приграничных аэродромах 22 июня 1941 года — подробно, по часам и минутам? Была ли наша авиация застигнута врасплох? Какие потери понесла? Почему Люфтваффе удалось так быстро завоевать господство в воздухе? В чем главные причины неудач ВВС РККА на первом этапе войны?Эта книга отвечает на самые сложные и спорные вопросы советской истории. Это исследование не замалчивает наши поражения — но и не смакует неудачи, катастрофы и потери. Это — первая попытка беспристрастно разобраться, что же на самом деле происходило над советско-германским фронтом летом и осенью 1941 года, оценить масштабы и результаты грандиозной битвы за небо, развернувшейся от Финляндии до Черного моря.Первое издание книги выходило под заглавием «1941. Борьба за господство в воздухе»

Дмитрий Борисович Хазанов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное