Читаем Деревенские ремесла в средневековой Европе полностью

Рабочий инвентарь, прежде всего земледельческий, также ручной и преимущественно деревянный — был несравненно богаче бытового инструментария. Он служил не только собственно аграрному производству, но и для необходимых подсобных работ: первичной культивации земли под пашню (вырубка и корчевание леса, дренажирование болота, удобрение почвы и т. п.), подготовки живого и вещного инвентаря, помещения, тары. Пахали плугами: легким, древнеримского образца (caruca), и реже тяжелым, для 4-8 волов (aratrum), на Руси — сохой. Пахотные орудия к концу периода, как правило, имели металлические части — наральники, сошники, лемехи, что способствовало увеличению урожайности. В описях барских хозяйств упоминаются деревянные бороны, кирки, лопаты, заступы, вилы, серпы, мотыги, цепы, веяльные сита. Этот инвентарь был достаточно совершенен, но полный его набор не встречался даже в королевских вотчинах.

Для передвижений по суше использовали волов, мулов, ишаков. Лошадь в раннее средневековье превратилась в принадлежность знати, представители которой путешествовали почти исключительно верхом. Конских повозок было мало. Элементы современной упряжи появились в VII в., но лишь с IX в., с освоением упряжной системы (подпруга, жесткий хомут и др.), стало возможным эффективное использование лошади для сельского хозяйства и транспортных работ. Новая упряжь, а также внедрение и укрупнение повозок позволили решить [26] проблему наземной перевозки тяжелых грузов. Судя по данным археологии, с IX—X вв. распространилась прибиваемые гвоздями подковы; первые письменные сведения о них связаны с походом Вильгельма Завоевателя. Значительно развился водный транспорт: разного типа морские и речные суда и лодки — парусные, весельные, комбинированные. Свою одежду простолюдин изготовлял из кожи, шерсти, меха, ткал, вязал, плел из льняной и шерстяной пряжи. Ткани и фасоны одежды отличались традиционностью. Например, бритты в Англии VI в., а затем фризы и норманны носили такие же мужские шерстяные плащи и женские льняные одежды, окрашенные пурпуром, которые упоминает в своих описаниях древних германцев Тацит.

Пряжу сучили из шерсти и пуха, льна-долгунца и конопли; хлопок, занесенный в Испанию арабами, в ранний период не получил в Европе распространения, на обувь шли более всего сыромятные кожи, шкуры и дерево, в Восточной Европе носили также лыковые лапти. Ткани, плетение и кожу умели красить и лощить, уже в VIII в. хорошо знали такие красители, как дрок, синильник, марена и шафран, умели разводить такие технические культуры, как вайда, вермель, крап (красители), ворсянка (лощитель). Для обработки кожи применяли соль, золу, поташ, дубильные вещества. Даже из беглого обзора бытовых условий и занятий населения раннесредневековой Европы видно, что деревенское и, прежде всего, крестьянское хозяйство, являясь преимуществу земледельческим и натуральным, обязательно включало в себя определенный комплекс промыслов, поделочных работ. С помощью последних создавались, во-первых, орудия и средства его производства, во-вторых, осуществлялось превращение сырья в готовые предметы потребления. Это были служебные занятия на сельскохозяйственном производстве и промыслах, семейная форма ремесла, направленная на непосредственное потребление.

Поделочные работы аграрного населения — изготовление инвентаря и тары, выделка кожи, прядение и т. п. — являлись как бы непосредственным продолжением сельскохозяйственного производства и промыслов, а не стадией добывающих занятий. В то же время они требовали своего инструментария и навыков и могут рассматриваться как первичные стадии [27] соответствующих обрабатывающих занятий — ремесел: кузнечного, столярного, скорняжного, прядильного и т. д. Расширение и совершенствование первичной обработки продуктов стимулировало специализацию старых и распространение новых сельскохозяйственных культур и отраслей деятельности, служило производственной основой как для прогрессивного развития собственно крестьянских ремесел, так и для отделения ремесла от сельского хозяйства, выделения деревенских ремесленников.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе
1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе

Что произошло на приграничных аэродромах 22 июня 1941 года — подробно, по часам и минутам? Была ли наша авиация застигнута врасплох? Какие потери понесла? Почему Люфтваффе удалось так быстро завоевать господство в воздухе? В чем главные причины неудач ВВС РККА на первом этапе войны?Эта книга отвечает на самые сложные и спорные вопросы советской истории. Это исследование не замалчивает наши поражения — но и не смакует неудачи, катастрофы и потери. Это — первая попытка беспристрастно разобраться, что же на самом деле происходило над советско-германским фронтом летом и осенью 1941 года, оценить масштабы и результаты грандиозной битвы за небо, развернувшейся от Финляндии до Черного моря.Первое издание книги выходило под заглавием «1941. Борьба за господство в воздухе»

Дмитрий Борисович Хазанов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное