Читаем Деревенские ремесла в средневековой Европе полностью

Подлинно интенсивное вовлечение деревни в сукноделие произошло в Нидерландах, где были древние традиции этой отрасли. Уже в XII—XIII вв. сукноделие стало экспортной отраслью производства фландрских городов, с XIV в. — голландских. Во Фландрии и Брабанте, где в городах, по мнению некоторых ученых, проживало до половины населения, сортовые сукна делали из английской шерсти или «доводили» английское сукно путем окраски и аппретуры. Высококвалифицированные специалисты — сукновалы и красильщики составляли элиту фламандских городов Ипра, Брюгге, Гента, Сент-Омера, Арраса, Дуэ, Лилля, массы мелких городков и местечек. В XIII в. возникший там институт скупки подчинил себе и крестьянские семьи, в которых женщины занимались прядением. К XV в. стало обычным делом, что крестьяне устраивали у себя ткацкие станы или — на паях — валяльную мельницу и работали на предпринимателя. Расцвет предпринимательства привел к развитию мануфактур, сочетавших рассеянную и централизованную форму, основанных на сельских промыслах и державших кустарей, особенно деревенских прядильщиц, в весьма зависимом положении. Центр составляли «дома» суконщиков (drapier), где производились раздача сырья и скупка готовой продукции, находились склады; там же окрашивали и отделывали сукна, клеймили и оптом сбывали. С XIV в. главным районом сукноделия становится Брабант, где многие деревни превратились в ремесленные слободы.

Иначе получилось в «стране городов» Голландии, где суконная промышленность также распространилась на деревню. Крестьянский труд в окрестностях Лейдена [154] использовался особенно на чесании и прядении, жители многих городов Ватерланда — на всех предварительных операциях: сортировке и мойке шерсти, кордовании, прядении; заказы они получали от «суконщиков» Наардена. Для пригородных деревень этот (и другие промыслы) стал основным средством существования, жители их превратились в наемных рабочих, опутанных долгами и обиравшихся купцами-суконщиками из городских цехов, выступавшими в качестве предпринимателей — мануфактуристов. К концу XV — началу XVI в. для суконной промышленности Голландии было характерно сочетание капиталистического предпринимательства (особенно развившегося в Амстердаме) с корпоративным строем все еще могучих городских организаций. В результате яростной борьбы последних против сельских промыслов, которая велась на протяжении почти всего рассматриваемого периода, к его концу деревенское производство было задавлено, что привело к упадку всей отрасли.

Наиболее сложные и резкие последствия для крестьянства — и для феодального строя в целом — породила суконная промышленность в Англии. О развитии в Англии овцеводства уже говорилось, как и о том, что на первом этапе зрелого феодализма значительная часть шерсти-сырца вывозилась из Англии в Италию (Тоскану) и Нидерланды. Шерсть вывозили купцы, прежде всего те же итальянцы, в руки которых она попадала разными путями, нередко из крестьянских дворов, через скупщиков, приобретавших и сырец, и пряжу, и грубое сукно, доработкой которого занимались в местных и зарубежных городах. В XIV в. производство и сбыт шерсти и сукна приняли весьма широкие размеры, чему способствовал приток в страну великолепных мастеров — сукноделов из Брабанта, Фландрии и Зеландии, эмигрировавших отчасти из-за преследования крупных корпораций, отчасти из-за посулов англичан. Они селились более всего в деревнях, где их встречали как вестников процветания. Особенно много занимались сукноделием в Юго-Западной и Восточной Англии, в городах и селах по реке Стор, в округах Лондона, Норича, Бристоля и др. Известно, например, что продававшиеся в Нориче шерсть и сукна из окрестных селений составляли на мировом рынке конкуренцию даже фламандским сукнам, особенно продукция из деревень Керси и Уорстед (которые и дали названия своим сукнам). [155] С конца XIV в. начались запреты вывоза шерстяной ткани до ее валяния, т. е. вывоза полуфабрикатов. В XV в. Англия полностью перешла на сбыт готовых шерсти сукна.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе
1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе

Что произошло на приграничных аэродромах 22 июня 1941 года — подробно, по часам и минутам? Была ли наша авиация застигнута врасплох? Какие потери понесла? Почему Люфтваффе удалось так быстро завоевать господство в воздухе? В чем главные причины неудач ВВС РККА на первом этапе войны?Эта книга отвечает на самые сложные и спорные вопросы советской истории. Это исследование не замалчивает наши поражения — но и не смакует неудачи, катастрофы и потери. Это — первая попытка беспристрастно разобраться, что же на самом деле происходило над советско-германским фронтом летом и осенью 1941 года, оценить масштабы и результаты грандиозной битвы за небо, развернувшейся от Финляндии до Черного моря.Первое издание книги выходило под заглавием «1941. Борьба за господство в воздухе»

Дмитрий Борисович Хазанов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное