Читаем Деревенские ремесла в средневековой Европе полностью

Главной социально-экономической особенностью деревенского ремесла было его соединение с сельским хозяйством. Напомним, что это была особенность всей средневековой промышленности, в той или иной мере характерная и для специализированных промыслов, и для городских ремесел. Но вопрос о мере этого соединения здесь очень важен, так как сельское ремесла развивалось в условиях, где связь с землей — земельный надел, работа на нем, обязательства по земле и все личные правообязанности, с ней связанные, — были основой существования. Поэтому ремесло в деревне осуществлялось в качестве домашнего, подсобного к земледелию занятия. Профессиональные ремесленники также были в той или иной мере связаны с землей. Их жизнь проходила в рамках жизни крестьянства, общины и поместья, была подчинена соответствующим задачам и запросам, ими регулировалась. Тесная связь с земельным наделом ограничивала отделение и специализацию деревенского ремесла. Пожалуй, еще важнее было наличие поземельной, правовой, в той или иной мере личной зависимости от землевладельца, вследствие которой часть произведенного в деревне ремесленного продукта, иногда значительная, отчуждалась феодалом — в натуральной форме или в форме денежного эквивалента. Это ограничивало хозяйственные возможности деревенского ремесла. По мере расширения и специализации ремесленных занятий в деревне роль земельного надела в жизни занятых ремеслом групп сельского населения уменьшалась. [160]

На протяжении средневековья резко изменились и общественные позиции ремесла и ремесленников в деревне; из занятия раба ремесло в конечном счете стало занятием лично свободного наемного лица. Но даже к концу рассматриваемого периода, когда распространение кустарной промышленности поставило сельское ремесло в прямую зависимость от городских капиталов, оно сохраняло свое подчинение земельной собственности, сельскому быту.

Рамки деревенской жизни ограничивали деревенское ремесло и по форме товарности. Его связь с рынком реализовалась преимущественно путем работы на заказ, зачастую из материала заказчика, или путем отходничества; деревенское ремесло почти не поднялось выше этих первых фаз товаризации. Примечательно, однако, что данное обстоятельство в эпоху начавшегося общего разложения феодального ремесла сыграло положительную роль, способствуя развитию в деревне системы скупки ремесленного продукта и раздачи сырья, а затем и системы рассеянной мануфактуры. Столь же конструктивную роль на позднем этапе сыграла производственная раздробленность и автономность сельских ремесленников, избавленных от подчинения корпоративным установлениям цеха и города.

Находясь в гуще аграрной периферии, сельское ремесло уступало городскому по основным показателям: уровню независимости от земельной собственности, личной и хозяйственной свободы, степени сосредоточения, специализации и квалификации. Оно обладало большими чертами натуральности, нежели городское ремесло. Оно стояло в полном смысле между городом и деревней. Лишь городское ремесло с его регулярными и более полными товарными связями, высокими требованиями к качеству изделия, жесткой организацией могло добиться технического прогресса, приведшего в конце концов к передаче человеком части своих функций механизму.

Но деревенское ремесло обладало и немаловажными преимуществами. Его продукция была продукцией социально широкого производства и потребления, это была массовая продукция — дешевая, простая, удобная, рассчитанная на спрос основных по численности разрядов населения и важнейших отраслей производства. Деревенское ремесло не требовало длительного обучения и сложного оборудования, не было связано [161] корпоративно-монопольными ограничениями, не нуждалось в обширных инвестициях капитала. Поэтому оно легко находило исполнителя. Дешевизна рабочей силы в деревенском ремесле подкреплялась также наличием земельного надела. Наконец, оно располагалось близ сырьевых баз. Эти условия и свойства деревенского ремесла обеспечили ему очень значительную роль, особенно в рамках раннекапиталистических отношений.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе
1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе

Что произошло на приграничных аэродромах 22 июня 1941 года — подробно, по часам и минутам? Была ли наша авиация застигнута врасплох? Какие потери понесла? Почему Люфтваффе удалось так быстро завоевать господство в воздухе? В чем главные причины неудач ВВС РККА на первом этапе войны?Эта книга отвечает на самые сложные и спорные вопросы советской истории. Это исследование не замалчивает наши поражения — но и не смакует неудачи, катастрофы и потери. Это — первая попытка беспристрастно разобраться, что же на самом деле происходило над советско-германским фронтом летом и осенью 1941 года, оценить масштабы и результаты грандиозной битвы за небо, развернувшейся от Финляндии до Черного моря.Первое издание книги выходило под заглавием «1941. Борьба за господство в воздухе»

Дмитрий Борисович Хазанов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное