Деревья собираются в дорогу

Странная примета —
этот хитрый взгляд.
Мы встречались где-то
жизнь тому назад.

Что ж ты не любезна?
Что глядишь совой?
И зияет бездна
меж тобой и мной.

А ведь что-то было,
помнится, у нас,
и луна светила
нам в окно не раз…

Если доверяешь
прошлому едва,
что ж ты повторяешь
прежние слова?

Прячешь в черной замше
бледность впалых щек.
Может быть, все там же
встретимся еще…

НОЧЬЮ

В домике моем тишь,
на стене дрожит тень,
возится в углу мышь,
и спугнуть ее лень.

В доме никого нет.
А в груди моей грусть.
Не хочу включать свет,
а свеча горит пусть.

За окном луны срез,
Млечного Пути мост.
В городе кругом блеск,
 я не видел там звезд.

Маятник стучит в такт
сердцу моему… Что ж,
долго просижу так,
чувствуя теней дрожь.

Шорох по углам сник.
Черная в окне гладь.
Встречу петуха крик,
а потом пойду спать.

* * *

Входишь в лес, а лес уходит в осень,
за собой тебя уводит лес,
золотые листья в блестках росных
словно звезды сыплются с небес.

Только что ж я снова чуть не плачу
от знакомой с детства красоты?
Всякий раз я чувствую иначе
этот запах влажной бересты.

Здесь моя стихия, и не нужно
мне другой, невиданной красы.
Я войти не в силах равнодушно
в лес осенний средней полосы.

Это здесь, в лесном покое нежась,
грусть свою стараясь приглушить,
сердце жадно впитывает свежесть,
чтоб до новой осени дожить…

МОЯ ЛЮБОВЬ

По ней одной всю жизнь тоскую,
средь женщин всех ее одну
не обниму, не поцелую,
не оттолкну, не обману.

Меня укор ее минует,
весь этот бред пустых обид…
Она к другим не приревнует,
в неправоте не обвинит.

Лишь ей плачу я откровеньем,
она, единственно слаба,
ко мне руки прикосновеньем
легко смахнет печаль со лба.

Когда, случалось, был я нежен,
со мной была в тот час она,
но если в чем-то был я грешен,
здесь не ее — моя вина.

Ко мне волшебный дух нисходит,
всю ночь в окне звезда горит,
когда она меня находит,
когда со мной заговорит…

Как будто вечности сиянье
сойдет в ночной голубизне,
как будто голос мирозданья
судьбу нашептывает мне.

Пусть я умчусь в любую область,
но приплывет издалека
прекрасный, чистый, женский образ,
моя любовь, моя тоска.

Я ей до святости послушен,
хоть стынет горечь на устах…
Когда она глядит мне в душу,
я вижу боль в ее глазах.

Я за нее на этом свете,
уже наученный добру,
всем существом своим в ответе,
она умрет — и я умру.

ФОНТАН