Деревья собираются в дорогу

Ее лесов безбрежных колыханье…

М. Ю. Лермонтов

I

Люблю осенний дождь
в вечернем полусвете,
когда бредешь один
аллеей золотой,
и кажется тебе —
уже никто на свете
здесь, на сырой тропе,
не встретится с тобой.

Бредешь один,
 шурша
опавшею листвою,
и хочешь, чтоб еще
продлился дивный час
дождливой тишины,
объятой полутьмою,
чтоб этот полусвет
прекрасный
не угас.

Что вспомнится тебе?
Тоска ли вдруг объемлет?
Иль некая печаль
разбудит боль души?
Но сердце не грустит,
 оно покою внемлет,
и сладостный восторг
разлит во всей тиши.

Дождь шелестит в листве,
течет по темной хвое,
осенний мелкий дождь,
не знающий конца.
И небо надо мной —
размытое, седое,
но от холодных брызг
не прячу я лица.

И грезится, что мне
нет ничего дороже
счастливых тех минут
в вечерней полумгле…
Промокнув и устав,
домой вернусь и все же —
не в силах усидеть,
в уюте и в тепле.

И я опять пойду
бродить среди деревьев,
застыну у пруда,
подернутого сном,
и буду вдаль смотреть,
где в сумерках деревня
подмигивает мне
малиновым окном.

И в этой тишине
не слышишь, как ни странно,
ни гула поездов,
ни грохота машин.
И думаешь —
вот миг
единственно желанный,
и помнишь целый год
лишь этот миг один:

дождливый полусвет,
межлиственную просинь,
что тает на глазах,
переходя во тьму…
Я осенью рожден…
Как мне отрадна осень!
Как сладко слиться с ней
и сердцу, и уму!

Пусть годы утекут,
пусть я в своем скитанье
за тридевять земель
когда-нибудь умчусь, —
покуда вижу я
во мгле
ее мерцанье,
я родины своей
любить не разучусь.

Покуда на земле
она в лицо мне дышит
и свежестью своей
мне серебрит виски,
родную песнь лесов
душа моя расслышит
и не захочет знать
ни страха, ни тоски.

II