Деревья умирают стоя

ИЗАБЕЛЛА. Да. Только не понимаю, почему вы прячетесь, как будто делаете что-то противозаконное.

МАУРИСЬО. Потому что, к сожалению, так оно и есть. Нет закона, разрешающего воровать детей или давать взятку судье, даже соловьиными трелями. (Подходит к ней, дружески.) Теперь подумайте. Я предлагаю вам дом, хороших друзей и хорошую работу. Хотите остаться с нами?

ИЗАБЕЛЛА. Я очень признательна, но что же я могу делать? Такая бездарная, хуже всех. Я устала слушать, как мне это все время твердили в конторе. Я ни на что не гожусь!

МАУРИСЬО. Поверьте, что вы годитесь — и вы сможете все. Не думайте, что нужны какие-то подвиги. Вы сами видели — иногда достаточно букета роз, чтобы спасти жизнь. А у вас такая прелестная улыбка!

ИЗАБЕЛЛА. Благодарю за комплимент.

МАУРИСЬО. Поймите меня правильно. Это не комплимент, а деловая характеристика. Я говорю с вами как директор. Мы должны добиться, чтобы эта улыбка, которая сейчас только прелестна, стала полезной.

ИЗАБЕЛЛА. Вы думаете, улыбка может приносить пользу?

МАУРИСЬО. Все может быть. Случалось вам когда-нибудь проходить мимо тюрьмы?

ИЗАБЕЛЛА. Зачем там ходить? Такое печальное место, пустырь, там только мусор и ржавое железо.

МАУРИСЬО. Но на пустырь выходит окно, на нем решетка, а у решетки стоит человек, он всегда один, у него только этот пустырь перед глазами и ржавое железо. Пройдите там завтра в полдень, посмотрите на него и улыбнитесь. Больше ничего. И послезавтра пройдите в тот же час. И на другой день, и еще на другой…

ИЗАБЕЛЛА. Я не понимаю.

МАУРИСЬО. В тюрьме хуже всего пустота, у времени нет конца. Когда тот человек увидит, что чудо повторилось, ему и ночи покажутся не такими длинными. Он будет думать: «Завтра, в полдень…» (Протягивает ей руку.) Согласны?

ИЗАБЕЛЛА (решительно). Согласна.

МАУРИСЬО. Спасибо. Я так и думал. (Весело идет к диктофону. За сценой — пенье соловья.) Алло! Элена? Можете вернуться. И приведите того сеньора.

ИЗАБЕЛЛА (застыв у стола, слушает). Он действительно неподражаем!

МАУРИСЬО. Кто?

ИЗАБЕЛЛА. Ваш имитатор птиц.

МАУРИСЬО. Вот это? Ну, что вы! Наш работает куда лучше. (Презрительно.) Это поет настоящий соловей.

Входят Элена и сеньор Бальбоа.

ЭЛЕНА. Все в порядке?

МАУРИСЬО. Да. Сеньорита остается у нас.

ЭЛЕНА. Ну, слава богу. Поздравляю.

МАУРИСЬО. Отведите ей — комнату окнами в сад и представьте ее нашим. Она начнет завтра же утром.

ЭЛЕНА. Слушаюсь. Сюда, сеньорита. (Идет к левой кулисе.)

Изабелла протягивает руки Бальбоа.

ИЗАБЕЛЛА. До свидания, сеньор! Это было чудесное похищение! (Идет к двери.)

Маурисьо останавливает ее.

МАУРИСЬО. Минутку, коллега. Прорепетируем сейчас. Вот пустырь. Тут решетка. Начинайте!

ИЗАБЕЛЛА (улыбается счастливой улыбкой). Так?

МАУРИСЬО. Так. Большое спасибо.

Изабелла уходит, глядя на него и улыбаясь. Маурисьо стоит, не опуская поднятой для приветствия руки. Кажется, несмотря на его теории, улыбка слишком взволновала его. Наконец идет к картотеке, рассеянно просматривает карточки, насвистывает, но взгляд его все время обращается к двери. Бальбоа осторожно кашляет, чтобы привлечь его внимание. Маурисьо резко оборачивается.

О, простите, я совсем забыл. Слушаю вас, сеньор…

БАЛЬБОА. Бальбоа. Фернандо Бальбоа.

МАУРИСЬО. Надеюсь, моя секретарша ввела вас в курс дела. Вы уже не боитесь?

БАЛЬБОА. Да, все прошло. Я бы даже посмеялся, если бы не то печальное дело, которое привело меня к вам. Трудно говорить, как-то пересохло в горле.

МАУРИСЬО. Если только это, мы все сейчас уладим. (Открывает дверцу стенного шкафа.) Виски? Херес?

БАЛЬБОА. Что-нибудь, все равно.

Маурисьо наливает вино.

Когда доктор рекомендовал мне вас, я не слишком надеялся. Но после всего, что мне рассказали, я вижу: он был прав. Если кто-нибудь в мире может спасти меня, то только вы.

МАУРИСЬО. Мы сделаем все возможное. (Протягивает ему бокал.) Говорите совершенно откровенно.

Пока сеньор Бальбоа говорит, Маурисьо делает заметки.