Деревянные пушки Китая. Россия и Китай – между союзом и конфликтом

В демонстративном гневе, не дожидаясь, когда переводчик скажет на маньчжурском языке его фразу, Муравьёв выбежал из зала переговоров, вскочил на коня и, нахлёстывая его плёткой, полетел через весь городок Айгунь к берегу Амура. Вслед за губернатором бросились и члены русской делегации. За ними, не выдержав, побежали и китайские дипломаты.

Маньчжурский переводчик Айжиндай нагнал свиту Муравьёва только возле берега реки, но на все его вопросы русские демонстративно не проронили ни слова. Дождавшись лодки, Николай Муравьёв швырнул на китайский берег плётку и молча уплыл. Следующим утром на русский берег Амура китайцы привезли согласие подписать договор…

Картина «Айгунский договор». Художник В. Е. Романов, 1947 год

Триумф генерал-губернатора не омрачила даже досадная потеря – он обнаружил, что в ходе вчерашней бешеной скачки к берегу Амура потерял драгоценный знак ордена Александра Невского. Этим высшим и очень редким орденом Муравьёв был награждён два года назад за успешную защиту от британского флота дальневосточных границ России. С тех пор он всегда носил на парадном мундире знак этого ордена – усыпанную бриллиантами восьмиконечную звезду. Теперь бриллиантовая звезда осталась где-то в пыли на улочках маньчжурского городка Айгунь – узнав о потере, китайские власти вели её поиски, но так и не нашли.

Последняя страница русского экземпляра Айгунского договора 1858 года с подписями на русском и маньчжурском языках

Торжественное подписание договора назначили на полдень 28 мая (16 мая по старому стилю) 1858 года. Единственным условием китайской стороны было, чтобы русские корабли не палили из пушек, устраивая торжественный салют.

Секретари, писцы и переводчики провозились несколько лишних часов, составляя итоговые тексты договора на маньчжурском и русском языках, поэтому церемония подписания состоялась только к шести вечера. Генерал Муравьёв и князь И Шань торжественно обменялись официальными экземплярами договора, первая статья которого гласила: «Ради большей вечной взаимной дружбы двух государств левый берег реки Амура, начиная от реки Аргуни до морского устья р. Амура, да будет владением Российского государства…» При этом земли между впадающей в Амур-рекой Уссури и морем – будущее Приморье – объявлялись общим владением Китая и России «впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами».

Подполковник Константин Будогосский забрал со стола перо, которым Муравьёв подписал исторический трактат, – его он будет хранить как драгоценную реликвию до самой смерти. Сам Николай Муравьёв в тот день ещё не знал, что вскоре получит почётную приставку к своей фамилии, навсегда войдя в отечественную историю как Муравьёв-Амурский. Но он прекрасно понимал всё эпохальное значение этих минут – наскоро обняв князя И Шаня, генерал-губернатор поспешил на левый, уже официально русский, берег Амура. Там он подписал приказ находящимся в его подчинении войскам: «Товарищи, поздравляю вас! Не тщетно трудились мы: Амур сделался достоянием России!»

Глава 10 Деревянные пушки Китая. Третья «опиумная» война, или Как европейцы разграбили Пекин

«Знамённый» монгол против британского адмирала

Тем временем на подступах к Пекину разворачивались события, которые в конечном итоге полностью отдадут России территории между морем и рекой Уссури, пока ещё остававшиеся в общем русско-китайском владении согласно недавно подписанному в Айгуне договору. Но в те дни никто ещё не предполагал, что именно непомерные аппетиты англичан и французов в отношении Китая подарят нашей стране будущее Приморье…

Спустя год после завершения второй «опиумной» войны, 16 июня 1859 года, английский и французский посланники с военной эскадрой вновь появились на рейде Дагу. Китайцы предлагали европейским дипломатам высадиться на берег в городке Бэйтане, в нескольких милях к северу от Дагу, и двигаться в Пекин по суше в сопровождении небольшой свиты. Но европейские послы, предвидя новые дипломатические сложности, намеревались явиться в столицу Китая как победители, в сопровождении немалого военного эскорта.

Европейцы требовали снова пропустить их вверх по реке Байхэ к Тяньцзиню. У английского посла в свите было восемь кораблей (фрегатов, корветов и транспортов), две большие и девять малых канонерских лодок; французского посланника сопровождали фрегат и вестовой пароход. Это было несколько меньше, чем год назад, но явно слишком много для дипломатической миссии.

Китайцы расположили в неукреплённом Бэйтане лишь несколько десятков солдат и чиновников для встречи послов. Но за прошедший год они восстановили и усилили укрепления Дагу – руководил этим ответственным делом победитель Северного похода тайпинов «восьмизнамённый» генерал монгольский князь Цэнгэринчи (Сэнгэ Ринчен).