Деревянный самовар

Франц с удовольствием посмеялся своей шутке. И все посмеялись.

– Еще раз спасибо, Франц. И особое – тебе, Матильда, – сказал Смирнов, садясь в «газон», Казарян уже устроился там. – Пожелайте нам ни пуха, ни пера!

– Ни пуха, ни пера, – серьезно произнес Франц.

– Ни пуха, ни пера, – без особых надежд пожелала Матильда.

– К черту! К черту! – в два голоса прокричали Смирнов и Казарян. «Газон» завелся сразу.

– Чем вы нахальнее и безответственнее будете ехать на машине с этими номерами, тем безопаснее это будет для вас, – подойдя к смирновской стороне дал последний совет Франц. А Матильда по-женски пожелала:

– А все-таки поосторожнее там.

– Где – там? – ужасно вдруг заинтересовался Смирнов.

– Там, где убивают людей, – твердо сказала Матильда.

* * *

Поначалу дорога была знакома Казаряну. Потом Смирнов свернул направо и по еле заметной колее катил с полчаса. Дорога стала приличней, вполне приличная дорога. Еще минут через сорок Смирнов остановился и раскрыл карту. Рассматривал ее, для Казаряна болтая:

– Жоркин хутор уже верст двадцать пять восточнее. Значит, дорога эта должна кончиться через километра три-четыре. А после, уважаемый Роман Суренович, вашей заднице придется потерпеть минут двадцать.

Казаряновская задница, к его удовольствию, терпела всего минут десять: «газон» вновь выбрался на сносную дорогу среди пустого, как говорят лесозаготовители, леса: осина, береза, мелкий ельник.

– Этой дороги нет даже на военной карте, – пояснил Смирнов.

– А для чего она?

– Сейчас увидишь.

Не сейчас, но довольно скоро Казарян увидел совсем не то, что предполагал увидеть – строения какие-нибудь, тайную фабрику, человеческое жилье. Он увидел черный, как в аду, лес. Да и не лес вовсе: в черной земле торчали укороченные огнем черные палки.

– Что это? – спросил Казарян про пейзаж, который он не полюбил.

– Пал, – объяснил Смирнов. – Судя по схеме, которую я раздобыл бесчестным путем, плоды позапрошлогоднего лесного пожара. Давай-ка выйдем.

Они вышли. Две зимы, две весны и одна осень, естественно, сделали свое дело: разогнали пепел, смыли золу, размягчили и унесли с водой древесный уголь. Но природе не в силах за короткий срок победить круглосуточную и многолетнюю ночь варварства: на долгие годы встали на черной земле черные палки.

– Зачем мы здесь? – с содроганием спросил Казарян.

– Посмотреть, – ответил Смирнов и зашагал по черной земле. Шагал он недолго, увидел что-то занимательное и приказательно заорал: – Иди сюда!

Казарян подошел. Смирнов ликующе смотрел на широкий слегка обгоревший пень – явное дело рук человеческих.

– Пень, – констатировал, как равнодушный статистик, невеселый Казарян.

– Ты дальше смотри, ты вокруг оглянись! – азартно кричал Смирнов.

Казарян и дальше посмотрел, и вокруг оглянулся. Пней этих среди обгорелых палок было великое множество, их, казалось, было больше, чем палок. Теперь, осмотрев все это мертвое хозяйство, приказал Казарян:

– Объясняй.

– Неужто не врубился? – удивился Смирнов. – Весной сюда пришел мощный лесоповальный отряд, повалил и обработал многолетний кедрач, за лето немыслимое это богатство – многие миллионы кубометров ценнейшей древесины – было вывезено, а поздним летом или ранней весной строго по-научному, так, чтобы не задеть еще нетронутые массивы с учетом ветра и возможных дождей, был устроен аккуратный пожар мелколесья и пустых пород. Тогда же подается рапорт о колоссальном ущербе народному хозяйству, нанесенном огненной стихией, которая погубила многие и многие сотни квадратных километров векового кедрача! Дальше объяснять?

– Не надо, – решил Казарян. И так все было ясно. – Кто?

– Кто, кто, – слегка подвял Смирнов. – Высоко еще не заглядывал, но заглядывать придется очень высоко. Многомиллионное же дело, Рома, требующее серьезнейшего материального обеспечения, множества техники, людей и, главное, – полной безнаказанности. Высоко надо заглядывать, высоко!

– Молоденький наивный прокурор Володя заглянул?

– Только попытался, Рома.

– Теперь мы с двумя пукалками взялись за дело.

– Э-э-э, не скажи, армянский пессимист! Есть шухер, есть бездарно проваленная операция отвлечения, есть такие ляпы, а я постарался о них оповестить всех, кого можно и нельзя, которые ясны и понятны всем. Сейчас они начнут сдавать исполнителей по одному, чтобы ими обозначить потолок. Только не знают: живыми или мертвыми.

– Все-таки тебя шлепнуть и проще, и экономичнее, и эффективнее.

– В твоем варианте есть резон, – согласился Смирнов. – И я думаю, они его попытаются реализовать в параллель с первым, о котором я говорил.

– И это почему-то тебя мало беспокоит…

– Рома, ты просто прикинь: кто они и кто я – подполковник Смирнов!

– Господи, началось! Смирновское хвастливое нахальство!

– Не хвастливое, а азартное, Рома. Без него в нашем деле долго не проживешь.

– Сойдемся на такой формулировке: ты – расчетливый наглец и немного, ну совсем немного, Саня, показушник.

– Тебе виднее, – великодушно согласился Смирнов. – Поехали дальше.

* * *