Деревня Левыкино и ее обитатели

На это время в первый раз хозяином в доме оставался Пашка Чекарь. Ни жена, ни дети Ильи Петровича в его отсутствие не голодали и не холодали. Старший, Костик, учился во Мцен-ске, а младший только еще подрастал к школе. Пашка управлялся со всем хозяйством. Были у них и корова, и куры, и овцы. Зарабатывал Павел и трудодни. Он был постоянным конюхом, но мог выполнить, и выполнял, любую другую работу: и на пашне, и на сенокосе, и на жатве, и на молотьбе. На молотьбе он запомнился мне особенно – как погоняльщик на конном приводе молотилки. Пашка стоял на платформе поворотного колеса передачи, размахивал над головой кнутом и звонким голосом распевал лошадям: «Ей, пошел, пошел!» А потом присвистывал, щелкал кнутом и снова пел: «Ей, пошел, пошел!» Нам, ребятишкам, очень соблазнительно было это видеть. Мы просились к нему. Он позволял нам стать вместе с ним на платформу. И, вращаясь вместе с ним на поворотном колесе, мы помогали своим визгом: «Ей, пошел, пошел!» А в обеденный перерыв, когда лошадей отводили на водопой, а Пашка уходил обедать, мы поочередно занимали его место на платформе с кнутом. В роли лошадей были мы же сами, посменно, по одному на каждое правило. Сейчас таких развлечений у детворы уже нет. Аттракционы в «Луна-парках», конечно, более изощренно действуют на детские эмоции. Но все же они с нашими каруселями на молотильном приводе и со звонким визгом «Ей, пошел» несравнимы. А еще я любил с Пашкой вместе с его воспитанником Вовкой ездить косить вику на корм лошадям. Пока Пашка косил, мы в зеленой вике искали горох. Набирали стручки за пазуху. А потом ехали на невысоком возу только что скошенной зеленой вики и ели сладкий горох прямо в стручках. А Пашка, легонько погоняя кобылку, рядом с которой бежал жеребеночек, пел. Пел он высоким, чистым голосом все про того же Хасбулата удалого.

Удивительно добрым и по-детски простым, доверчивым человеком был Павел Ильич Чекарь. Часто его так и называли по имени и отчеству, подчеркивая к нему доверие. Но и на Чекаря он тоже не обижался. Он никогда не обижался ни на своих подопечных хозяйских сыновей, ни на нас, их товарищей. Я не помню случая, чтобы он при нас матерился. В своих собственных потребностях он был неприхотлив. Одеждой и обувью не щеголял. А где их ему можно было взять? Но очень Пашка был вынослив и терпелив. Он никогда не болел. В его неказистой и корявой фигуре было много физической силы и выносливости. Помню, однажды, когда мы ездили за викой, он наступил на косу, брошенную им самим неосмотрительно вверх жалом. Мне показалось тогда, что коса отрезала ему пол пятки. Кровь хлестала. Мы галопом погнали лошадь в деревню к нашему дому, так как только у моей Мамы были йод и бинты.

Нам было страшно смотреть, как Мама промывала ему рану, заливала ее йодом, а Пашка только кряхтел. Потом он приходил на перевязки. Рана очень быстро затянулась, пятка снова срослась так, что и рубец было невозможно заметить. Бюллетеня на этот случай в колхозе тогда не выдавали, и Пашка с прискоком на одну ногу косил и грузил на телегу зеленый лошадиный корм. После работы на конюшне Чекарь успевал выполнить все свои домашние дела. И все это делалось под песню. Иногда они вместе с Анной Михайловной уже в сумерках приходили к нашему дому и все втроем с нашей Мамой пели песни.

После отбытия первого срока хозяин Илья Петрович недолго задержался в своем неуютном кирпичном доме. Теперь он уехал из деревни в Тульскую область и там в деревне Кресты на станции Выползово поселился у местного крестьянина. Здесь он нашел себе работу то ли в сельпо, то ли опять в потребсоюзе все в той же должности или кладовщика, или весовщика. Перспективы остались те же, но на этот раз с ним из деревни уехала и жена Анна Михайловна.

Сыновья остались в деревне, с Павлом Ильичом. Мать наезжала к ним часто, но ненадолго. А ребята не очень скучали без родителей. С Пашкой они жили весело и беззаботно, особенно в летние месяцы. Жили с ним душа в душу. От него братьям никакого запрета не было. Но особенно свободой дорожил и наслаждался в отсутствие родителей старший брат Костик. У нас в деревне среди своих сверстников и особенно среди подрастающей детворы он был личностью выдающейся.