Деревня на перепутье

— Скотину ему теперь не доверяют. А на другое не годится. Нога, чтоб ее туда… На лепайском фронте ему ступню расплющило. — Григас вдруг вспомнил разговор с Римшей и даже в ладоши хлопнул. — Слушай, Винце, ты раньше вроде был хороший шорник. Иди к нам колхозную упряжь чинить.

Все посмотрели на Страздаса, а тот, осмелев от внимания, уже без стеснения объяснил, что упряжь чинить ему раз плюнуть, поскольку он в лагере работал в группе шорников и имеет не одну благодарность.

— Значит, договорились? — Арвидас протянул руку Винце. — Завтра приходи в канцелярию. Получишь книжку колхозника.

— А огород? — Страздас не мог поверить, что наконец стал полноправным гражданином. — Мы-то с Миле, все знают.

— Получишь половину жениного огорода, — прервал его Арвидас. — Если же она будет спекулировать по-прежнему, а ты будешь усердно работать, то и весь огород у нее оттяпаешь. Корова есть?

— Откуда…

— Ладно. Корову тоже получишь. В рассрочку. Со скидкой. Заработаешь, вернешь долг.

Винце отвык от того, чтоб о нем заботились. В его душе все еще жил лагерь, где человечность меряли иной меркой. Он заморгал, будто солнце его ослепило, и кинулся к руке Арвидаса.

— Что делаешь! Стыдись! — Арвидас зло оттолкнул его за плечо. — Я не ксендз. Колхоз благодари.

— Ну, Винце, — сказал Гайгалас, — теперь Надя в твоих руках.

Арвидас пнул ногой клок мха, окинул глазами развалюху. У угла избы лежала куча торфа.

— Сам накопал?

— А кто накопает? Святые?

— Из Каменных Ворот?

— Откуда еще? В том конце торф жирный как масло.

— Молодец, — вроде похвалил, вроде подивился Арвидас.

— Приходится быть молодцом. Одним тростником да мхом не обойдешься, гадюка.

— Вроде бы бригадир, а мхом трусишь. Все у вас в Майронисе такие чудаки?

— У кого денег больше, тот солому покупает. Но большинство живет на этой шерстке Каменных Ворот, — с горькой насмешкой ответил Гайгалас. — Кое-кто еще торф сушит.

— Почему же не воруете?

— Никак не подступимся, черт возьми! Вся солома в деревне сложена. Далеко. На себе не много притащишь, да и несподручно, гадина.

— Выходит, только поэтому?.. — Арвидас прищурился, словно старался раскроить взглядом Клямаса и посмотреть, что творится в его душе.

— А как же! — прорвало Гайгаласа. — Где правда? Кто раньше был бедняк, у того нет таких сараев, как у Лапинаса, порази его гром, тот не живет в усадьбах сосланных, где сложена колхозная солома. Все по уши в навозе барахтаемся, за трудодни-то соломинки в зубах поковыряться не получишь, гадюка.

— Господь бог всех бы одарил, будь он богатый, — усмехнулся Григас.

— И не разбогатеет, пока будет такой порядок, чтоб его дьявол вверх тормашками перевернул! Кто не ворует, должен за каждую соломинку платить, а у кого колхозное добро под боком, растащат больше, холеры, чем вы бы за трудодни дали.

Арвидас минуту помолчал, что-то напряженно прикидывая.

— Навозу у них до потолка, у гадюк маринованных, — клокотал Гайгалас. — Валят на свои сотки телега к телеге, овощи в почве гниют от такого жиру, а земля нашей бригады пять лет как навозу не видывала.

— У Шилейки за сеновалом во какая куча навозу навалена! — вставил Винце. — Половину деревенских огородов унавозить можно.

— Как золото каждый год копит, ужак, — Гайгалас скрипнул зубами. — Наслушается у Лапинаса «Голоса Америки». А там все обещают, что не завтра, так послезавтра землемеры придут, колхозы разделят. Чем же тогда Шилейка свои двенадцать гектаров утучнит?

— Сколько твоя бригада в среднем получала зерна в первый год коллективизации? — неожиданно спросил Арвидас.

— Раньше был другой бригадир. Я тут только пятый год копаюсь, зато знаю, сколько намолачивали кулаки, когда еще колхоза не было. В худой год снимали по пятнадцать — восемнадцать центнеров с гектара, а мы в хороший еле-еле десять-одиннадцать выжимаем.

— Урожайность упала больше чем на треть, — мрачно сказал Арвидас.

— Без навоза на нашей земле хорошего урожая не жди, — поддакнул Григас.

Арвидас поднял со снега клочок мха.

— Главное — надо скота побольше держать. Без скотоводства колхоз не будет обеспечен навозом. Но как поднять скотоводство, если урожайность низка? Вот мы и угодили в заколдованный круг: земля не дает потому, что мы ей не даем, а мы не можем дать, потому что от нее не получаем…

— Да и кукуруза чудес не делает, — продолжал Гайгалас. — Столько про нее уже набрехали, что от одной этой брехни коровы бы должны больше молока давать.

— Даже кукуруза без навоза не растет, — ответил Арвидас. Он с трудом скрыл за улыбкой свое волнение: наконец-то приходилось проверить то, о чем думал еще на отчетном. — Корова-то у тебя только одна? — добавил он, нервно раздирая прядки мха.

— Ну и что? Вторую ведь никто не прибавит?

— Я спрашиваю потому, чтоб ты знал, сколько навоза заберет у тебя колхоз.

— На кой черт мне этот навоз? — закричал Гайгалас, забыв, что обещал Винце Страздасу уступить хлев со всем его содержимым. — Забирай хоть весь!

Винце, в страшном смущении, подтолкнул Гайгаласа.