Деревня страха

- В последнее время, - продолжил он, с трудом несколько раз сглотнув, чтобы голос не выдавал его волнения, - много говорят и пишут, рассуждают и спорят о работе одного выдающегося человека науки. Я прочитал его работу, и она повергла меня в печаль. К нему, хоть и запоздало, но пришло чувство раскаяния, и он искренен в нем, ничего не могу сказать. В Америке он в течение нескольких лет работал в области создания средств разрушения. В мире ныне почитаются люди, связанные по роду своей деятельности с убийством. И если бы это было все, если бы люди, занятые такого рода деятельностью были просто поджигателями войны, тогда бы мое беспокойство не выходило за рамки опасений, существовавших на всем протяжении человеческой истории. Устроители войн и орудия войны всегда несли семена своего собственного уничтожения. Но человек превзошел самого себя. Ныне существует возможность вызывать боль и страдания в масштабах таких огромных и способами столь хитроумными, что над цивилизацией нависла угроза необратимого движения вспять. Этим людям слишком долгое время позволялось работать бесконтрольно. Например, я узнал следующее.

Тренч снова обратился к своим записям и зачитал целый абзац слово в слово, напоминая при этом служащего, докладывающего своему начальнику о финансовом состоянии компании:

- "Существует возможность - и для ее осуществления не требуется сложных приспособлений - вызывать изменения в характере человека. Путем искусного варьирования приемов можно полностью и окончательно изменить взгляды и мировоззрение человека. Предыдущие убеждения, независимо от того, насколько они искренни или глубоки, могут быть устранены в результате кратковременного воздействия соответствующего излучения. Насколько известно, такие генетические травмы остаются на всю жизнь. При достаточной концентрации и грамотном размещении необходимого оборудования в течение нескольких дней целый народ может быть лишен всех своих нравственных и политических устоев". Это ужасно, о Господи! В настоящее время над человечеством нависла ужасная опасность. Но это еще далеко не все. Дети скоро смогут рождаться внутри машин, вне утробы матери, наделяющей их человеческими чертами. Уже существуют устройства, способные изменить естественное течение мировых океанов; рыб заставляют плыть в другом направлении, а в птицах небесных вырабатывают ложные инстинкты дома. Человек решил взять природу в свои собственные руки. Бог подвергается насмешкам!

С пятнадцати лет Тренч страдал слабыми приступами, которые семейный врач почему-то назвал "небольшим недомоганием". Вот и сейчас, закончив свое обращение к Богу, он почувствовал симптомы болезни и, соскользнув с кресла на пол, содрогнулся от сильной боли, пронзившей его мозг. Свернувшись клубочком, как новорожденный, он корчился на ковре в конвульсиях, сотрясавших все его тело, а в это время в его мозгу ревел глас Господень.

"Бог ревнив, и Господь отомстит..." - голос был похож на его собственный и произносил слова, которые он уже много раз читал. Так вот значит, какие места из обширных теологических познаний Тренча счел нужным выделить Господь и какой образ действий он указал ему. - "Господь отомстит Своим противникам, Он накопил гнев для Своих врагов". В ушах Тренча стоял ужасный звон, у него появились позывы к рвоте. Но, перекрывая отвратительный звон, голос продолжал еще громче: "Потому что наступили дни мщения, когда сбудется все, что написано. Господь будет судить Свой народ и пылающим огнем мстить тем, кто не знает Бога. Я накажу тебя за все твои пороки. Ты не получишь очищения от всей твоей мерзости, пока не испытаешь на себе моей ярости. В мерзости заключено распутство. Возмездие мое грядет, аз воздам, сказал Господь!"

Когда последние слова отзвучали у него в мозгу, Тренч почувствовал, как спазмы сжали его внутренности, содержимое желудка подступило к горлу, и его вырвало сквозь стиснутые зубы. Он попытался прокашляться, чтобы легче было дышать, но от усилия у него еще сильнее закружилась голова, и он впал в беспамятство.

Постепенно Тренч стал приходить в себя - очень медленно, ощущая блевотину на лице, ужасный привкус во рту и боль в голове, - и сделал слабую попытку принять сидячее положение. Его брюки были испачканы, ботинок слетел с ноги. Уцепившись за кресло и край стола, он рывком встал на ноги и направился в ванную. Там он разделся, встал в обжигающе горячую воду, намылил тело и чуть ли не до крови растерся губкой. Слабость долго не отпускала его. Он слил воду, наполнил ванную холодной водой, и только тогда дыхание его восстановилось и сознание полностью вернулось к нему.