Деревня Тюмарково

Именно здесь, в краю болотистых низин и пологих холмов, узких рек, сосновых лесов и заросших некошеной травой полей, чувствовалось, как природа постепенно вытесняет человека с когда-то занятой им территории. Непуганными стайками летали какие-то мелкие птахи. На опушку леса, едва взглянув в нашу сторону, совершенно спокойно вышел лось. Кто-то грузный, похоже кабан, топтался в ближайшем кустарнике… Если честно, мне было как-то не по себе, поскольку диких животных я видела только по телевизору или в зоопарке. Но там они были за оградой. А тут… Если спросить отгадывающего тесты умника, кто в нашем вечернем пейзаже был лишним, он бы точно ткнул в нас пальцем. И все потому, что Манька, наивная городская дуреха, безоговорочно уверенная в маминой суперспособности вытащить неугомонную собачью попу из любой беды, со звонким лаем бросилась в те самые кусты. Пока местные псы недоуменно смотрели ей вслед, мы с сыном раздвинули зеленые ветки и осторожно заглянули в лиственный сумрак. Там, захлебываясь собственной смелостью, прыгала моя собака, а на нее, как на умалишенную, молча взирала огромная свиная ряха. Занимающий центральную часть пятак был крупнее моей ладони, а торчащие в стороны уши укоризненно шевелились. Складывалось ощущение, что моська прыгает на слона, а тот даже не знает, что с ней делать: уйти, или, чтобы запомнила, дать хорошего пинка. Похоже, еще немного, и придется перед этой живностью извиняться за беспокойство. Если, конечно, хозяин леса будет в настроении мои извинения слушать.

— Иду домой! — громко крикнула я, отправляясь с Шариком дальше. И только Казбек, как невзрачный деревенский ухажер капризной городской красотки, терпеливо ждал, когда прелестница соизволит обратить на него свое возбужденное внимание.

Сын, бросивший лохматому псу толстый сук, отряхнул ладони и подошел ко мне.

— Слушай, еще лет десять, и эти места превратятся в тропические джунгли!

— В смысле? — оторвала я взгляд от видоискателя фотоаппарата.

— Здесь нет людей. Когда умрут последние старики, никто из их детей сюда не вернется.

— Возможно, сын. Русских остается все меньше. Но это не страшно. Принцип существования физического мира основан на выживании сильнейшего. Американские индейцы когда-то не справились с нашествием европейских бандитов, загнавших их в резервации. Аборигенов Австралии англичане вообще выдавили с зеленого побережья на близлежащие острова. После чего, потеснив воинственных кенгуру, развели в холмах тюрьмы и кроликов. Вот и по здешним полям на американском катерпиллере когда-нибудь поедет вьетнамский фермер, с высоты Чертовой горы обозревая ровные ряды теплиц.

Сын рассмеялся.

— Фантазируешь?

Я сделала очередной кадр и сквозь ресницы посмотрела на касающееся вершин соснового леса солнце.

— Если не поторопимся, закат догорит без нашего в нем участия!

Сын проникся. Свистнув собачьей стае, он побежал к лесу. Там, за его темными деревьями, дорога начинала свой подъем к вершине, подставляющей лысую макушку с волосками-елками небу.

И все-таки мы успели!

Расположившись на самой высокой точке холма, мы с замиранием сердца следили, как золотой круг солнца прячет свое сияние в низких фиолетовых тучах. Кудрявые облака, плывущие с востока на запад по меркнущему с каждым мгновением куполу, вспыхивают яркой охрой и киноварью… Или, перемешав цвета, начинают играть раскрашенной изумрудными оттенками бирюзой. Сын восхищался и щелкал затвором. Казбек с Шариком, пользуясь моментом, искали в шерсти блох. Маня счищала лапой со своего носа комара… И вот, объявляя приход ночи, над нашими головами тусклыми точками засветились едва заметные звезды. А на востоке, серебря верхушки сосен, поднялся над землей широкий серп луны.

Первым встал и отряхнул с колен сосновые иглы сын.

— Кажется, нам пора. — сказал он. — Ты уверена, что в лесной темноте мы не собьемся с дороги?

— Вроде она белая. — Покосилась я на песок, хранивший тепло летнего дня. — И никаких развилок на ней нет.

— Смотри! — Сын вдруг присел и, вытягивая руку в сторону леса, спрятался за меня. — Видишь? Ты видишь?!

— Не вижу. — Я опустила очки с макушки на нос. — Кабан? Лось? Белка?

— Зеленые глаза… И они светятся!

Вставшие следом за нами собаки потягивались, зевали и отряхивали шубы от песка. И ни одна из них, даже нервная Маня, не посмотрели в ту сторону.

— Зомби-апокалипсис? — Я взяла из рук Сережки фотоаппарат и начала искать им то, что разглядели его зоркие очи. — Или в здешних лесах живет йети?

— А если чупакабра? — тихо произнес сын, сжимая кулаками полы моей кофты. — Вдруг она нас съест?

— Если съест, то никакого «вдруг» уже не будет. По крайней мере, для нас.

Теперь и я видела в густой сумеречной тьме зелененькие огонечки.

— Они не двигаются и не моргают. Так что ничего страшного для нас в них нет. Хочешь, пойдем и посмотрим?

— Хочу! — С замиранием сердца сказал Сережка. — Только ты первая иди!