Деревня восьми могил

Тому, кто не имеет подобного опыта, не понять, насколько мучительно описываемое состояние и какая при этом одолевает беспомощность. Что я имею в виду, говоря о наполовину бодрствующем сознании? Пусть довольно смутно, но я сознаю, что меня окружает, что происходит рядом. Но при этом я будто парализован; не только руки-ноги, даже язык не слушается меня.

Когда я внезапно проснулся в эту ночь, состояние у меня было именно такое.

Мне показалось, что в комнате происходит нечто странное. Я кожей чувствовал чье-то присутствие, колебания воздуха, сдерживаемое дыхание.

Еще сквозь сомкнутые веки я ощутил, что в комнату проникает неяркий свет, – и это при том, что, ложась спать, я свет выключил и засыпал в полной темноте.

Невыразимый ужас сковал меня, я покрылся испариной. Хотелось кричать, но язык окаменел. Пытался приподняться, пошевелить руками и ногами, но остался недвижим, будто был пригвожден к постели. Может, удастся хотя бы раскрыть глаза? Нет, веки словно намертво склеены, разодрать невозможно. Наверное, со стороны могло показаться, что я мертв или, по крайней мере, при смерти.

Некто, находившийся в комнате, видимо, успокоенный моей неподвижностью, опустившись на колени, начал медленно приближаться к изголовью, затем стал внимательно всматриваться в меня. Я не видел взгляда, я чувствовал его.

Какое-то время неизвестный неподвижно сидел у моего изголовья, стараясь не дышать и пытливо наблюдая за мной, но вскоре задышал громко и прерывисто, так что я отчетливо чувствовал горячее дыхание. И тут вдруг какая-то капля упала на щеку.

Слеза?!

Я невольно проглотил слюну и судорожно вздохнул. Человек, испугавшись, отпрянул от меня, но не удалился, а продолжал наблюдение. Потом, по-прежнему на коленях, снова придвинулся было ко мне, но вдруг отшатнулся, застыл в неподвижности, тяжело дыша, и через несколько мгновений поднялся.

Сдерживавшие меня оковы будто немного ослабли, веки наконец разлепились, и… меня словно ударило током.

Перед той самой загадочной ширмой я увидел человека. Он стоял спиной ко мне, так что разглядеть его я не мог, но мне показалось, что это – один из изображенных на ширме стариков.

Мне тут же вспомнился рассказ Харуё о том, что подобную картину довелось наблюдать пьянчужке по имени Хэйкити. Чтобы лучше рассмотреть эту вышедшую из ширмы фигуру, я напряг глаза, но в этот момент неяркий свет пропал, комната снова погрузилась в полную темноту, а фигуру, казалось, поглотила ширма.

Изо всех сил я боролся со своей слабостью. Я дышал как можно глубже, в надежде, что это поможет мне подняться. И постепенно это удавалось, хотя сесть я все еще не мог.

Неожиданно я услышал шаги за дверью. Кто-то приближался к моей комнате. Я снова затаил дыхание.

Да, кто-то торопливо идет по коридору. Торопливо, но по-кошачьи мягко. Вот уже слышен шорох одежды. Нет, шли не сюда. Кто-то раскрыл сёд-зи[30] в дальней комнате и вышел на веранду. Вот он остановился с той стороны окна, прямо напротив меня.

Я закрыл глаза и замер. Сердце выпрыгивало из груди, лоб покрылся испариной.

Секунда, вторая…

Сёдзи, разделявшие комнату и веранду, открылись, кто-то проник в комнату. Чуть приподняв веки, я разглядел не одну, а две фигуры и обомлел: в комнату вошли Коумэ и Котакэ. Одна из них держала в руках старинный фонарь.

Старухи были в черном, на запястьях четки из хрусталя. И к моему удивлению, обе опирались на трости.

Стараясь двигаться бесшумно, они подошли к изголовью, держа перед собой фонарь, присели на корточки и стали внимательно всматриваться в меня. Я конечно лее сразу закрыл глаза.

– Ишь, как крепко спит, – сказала одна.

– Средство, значит, эффективное. Хо-хо-хо!.. – басом расхохоталась другая.

– Котакэ-сан, погляди, вспотел как!

– Не иначе переутомился. Слышишь, дышит тяжело.

– Даже жалко его. В какие только переплеты не попадал…

– Думаю, порции, что мы всыпали, вполне достаточно. Вряд ли он скоро проснется.

– Да уж! Послушай, сегодня полнолуние. Пора молиться.

– Да, пора.

Коумэ и Котакэ с фонарем в руках вышли из комнаты на веранду, я услышал щелчок: они закрыли сёдзи снаружи.

К этому моменту способность двигаться вернулась ко мне, я вскочил с постели.

Что это было? Приснилось?

Нет, то был не сон. Я же слышу шаркающие шаги по веранде, окружающей дом, вот старухи идут в уборную, сёдзи отражают свет фонаря и их движущиеся фигурки…

За комнатой, которую мне отвели, находилась кладовая с деревянным полом, набитая всяким хламом: корзины со старой одеждой, сундук с разнообразной утварью, даже никому не нужные доспехи и бамбуковый паланкин покойного хозяина. Коумэ и Котакэ, похоже, направились именно туда. Зачем?