Дерево из ниоткуда

— Это будет конец света, — сказал Антонин, поморщившись. — Все придет в упадок. Растения, животные, даже люди объявят друг другу войну на уничтожение. Плоды сгниют, камни рассыплются в прах, здания обрушатся…

— Хватит уже! — рявкнул хозяин. — Ты что, не видишь, что до смерти пугаешь женщин и детей?

У него самого, сказать прямо, вид был не самый бравый. Громкий скрежет когтей заставил меня подскочить.

— Это еще что такое? — простонала я. — Крысы, — шепнул Антонин. — Они сгрудились по ту сторону двери и сейчас попытаются прорваться внутрь.

— Крысы… ты хочешь сказать, кролики?

— Бывшие кролики, если угодно. Но если печаль короля еще усилится, крысы будут становиться все больше и больше.

— И насколько… больше?

— Сначала с собаку, потом с корову… и тогда уже ничто не помешает им войти сюда.

— А что, такое уже случалось?

— К сожалению, да, — вздохнул хозяин харчевни. — В трех километрах отсюда. Целую семью сожрал обычный ручной хомячок, которого хозяйский сын держал в клетке. Эта тварь выросла до размеров льва и стала такой же свирепой!

Все вокруг умолкли, нервно прислушиваясь к скрежету когтей, от которого уже тряслась дверь.

Хозяин повернулся к служанкам и крикнул:

— Скорее заткните каминную трубу, не то вампиры попытаются проникнуть через нее!

— Тебе повезло, — сказал вдруг Антонин. — Ты только что прибыла и еще не подвержена заразной печали нашего мира настроений. Но это придет со временем. — Вынув из кармана носовой платок, он промокнул им глаза, и я поняла, что он плачет.

— Ничего не могу поделать, — извинился он. — Это грусть короля, которая воздействует на всех его подданных.

Он извлек откуда-то маленькую коробочку с зелеными пилюлями и проглотил одну из них.

— Это таблетка радости, — пояснил он. — Я тебе не предлагаю: для тебя это средство окажется слишком сильным, ты будешь хохотать так, что надорвешь себе живот.

Уж не знаю, что вы об этом думаете, но мне ситуация казалась не слишком многообещающей…

Ставни задрожали от глухих ударов, с крыши с шелестом посыпалась черепица.

— А вот и вампиры пожаловали, — прокомментировал хозяин. — Кружат вокруг трубы. Но не беспокойтесь. Этот дом надежен, как укрепленный замок, я позаботился об этом. Стены сложены из гранита, дверные петли и засовы сделаны из закаленной стали, а сами двери и ставни — из крепкого дуба…

Я почувствовала, что он старается не столько успокоить нас, сколько обрести уверенность сам.

— Хорошо, — признал Антонин с нервным смешком. — Но это защитит нас ненадолго. Если король проплачет еще часок, строительные материалы тоже начнут распадаться.

— Это непременно закончится, — взвизгнул хозяин харчевни. — Дворцовые лекари знают свое дело. Они сделают ему дополнительные уколы хорошего настроения…

Но, казалось, он и сам не слишком верил в то, что говорил. Я обратила внимание, что бабушка Кэти внимательно осматривает стены и потолочные балки, и последовала ее примеру. Вскоре мною овладела уверенность, что состояние стенной кладки заметно ухудшилось со времени нашего появления. Казалось, она… состарилась. Камни потрескались, скрепляющий их раствор выкрошился. Состояние входной двери тоже внушало тревогу — теперь она выглядела ветхой и изъеденной червями. Петли и засовы покрывались ржавчиной прямо на глазах.

— Харчевня ветшает с огромной скоростью, — сказала моя бабушка. — Когда мы только пришли, она выглядела совсем новенькой, а теперь это почти руины!

— Таковы свойства грусти! — пропищал Антонин, которого таблетка радости сделала донельзя смешливым. — Она действует на все вокруг! Я ведь вам говорил!

Она отнимает силу, лишает воли к сопротивлению. Через каких-нибудь полчаса эта хибара превратится просто в груду обломков! Дверь слетит с петель, и крысы ворвутся внутрь! Крысы! Крысы!

Хозяин харчевни отвесил зашедшемуся от смеха трубадуру оплеуху, чтобы заставить его умолкнуть. Антонин покатился на пол, по-прежнему хватаясь за бока и хохоча.

Он буквально задыхался от смеха, так что я уже начала за него опасаться.

— Этот кретин прав, — хмуро сказал Себастьян, отодвигая стул и вставая. — Нужно готовиться к бою. Взгляните на дверь, она настолько истлела, что еле-еле держится на петлях.

Подойдя к очагу, он ухватил кочергу и длинные каминные щипцы и протянул их нам.

— Возьмите это, — скомандовал он. — У меня по крайней мере есть когти. Я собираюсь перебить их как можно больше до того, как они поглотят нас с головой. Держитесь позади меня.

Синий пес тоже выступил вперед, оскалив клыки Он, как всегда, был готов к драке. Я знала, что он сделает все от него зависящее, чтобы защитить меня, но я тревожилась за него. Он был уже не так молод.

С бьющимся сердцем я ухватилась за кочергу, а бабушка Кэти стиснула в руках щипцы. Приготовившись к худшему, мы встали лицом к двери, готовой рассыпаться в щепки. Визг разъяренных грызунов, столпившихся за ней, становился почти невыносимым. Себастьян втянул голову в плечи, его глаза засветились желтым, из кончиков пальцев вытянулись длинные когти. Мне он показался таким страшным… и одновременно прекрасным!