Дерево красной птицы

В этот момент на пороге плохо освещенной пещеры показался один из разведчиков. Разложив на полу наспех нарисованную карту, он рассказал о том, что враг собрал все свои силы в ущелье Пёнхо. Там же находились их главный лагерь, основные припасы и вооружение. Раненых отвезли туда же. Судя по всему, кидани готовили нападение на мохэ уже давно и не собирались останавливаться на достигнутом даже после утренней бойни. А это значило только одно: нужно как можно скорее расправиться с ними, пока они не расползлись по всей территории племени.

– Какой у тебя план? – спросил Даон после того, как разведчик ушел.

Мунно положил несколько маленьких камней в стратегически важных местах на карте, обозначая места, где они находились сейчас, тропы и водоемы.

Кымлан наклонилась, едва не ударившись с ним головой.

– Как далеко отсюда их лагерь? – спросила она.

– Пешком около одного светового дня, – ответил Даон.

– Я знаю, где это, – проворчал Рудже, машинально поглаживая больную руку. – Место укромное и очень удобное, практически природная крепость. Пробраться туда будет непросто. Да и если проберемся, то нас сразу перебьют. Выход из ущелья один – через узкий проход.

– А что, если мы завалим проход камнями? Отрежем им пути к отступлению? – Мунно азартно подался вперед. Он плохо знал те места и поэтому полагался на данные соглядатаев и опыт Рудже.

– Можно, но тогда нам конец. Я не против, конечно, умереть смертью храбрых, но, боюсь, это не принесет нам победы.

– Нет-нет, Мунно прав! – воодушевленно подхватила Кымлан. – Мохэские воины завалят проход, а когда кидани окажутся в ловушке, я подожгу их лагерь. По-моему, прекрасный план! Нужно только все рассчитать, а это можно будет сделать уже на месте, увидев все своими глазами.

Предстоящее сражение так захватило ее, что она даже забыла, рядом с кем находится. Мунно поймал ее сверкающий взгляд, и ее яркая улыбка обожгла его сердце. Одернув себя, он сердито кашлянул и отвернулся. Даон не сводил с него проницательного взгляда, будто читая как открытую книгу. Интересно, всем ли присутствующим очевидны его чувства? Девчонка, похоже, ничего не замечала и продолжала увлеченно разрабатывать детали операции.

– Я пойду с вами и все… – начал было Рудже, но Мунно оборвал его:

– Нет, учитель. Вы не выдержите долгого похода. Вы остаетесь здесь, и это не обсуждается.

Посыпались бурные возражения, но Мунно был непреклонен: они справятся сами, а рисковать одним из самых талантливых командиров он не мог. Рудже в бешенстве ушел, оставив их дорабатывать детали. К вечеру план был готов, и все разошлись, чтобы немного поспать перед трудной дорогой.

Выступать решили на рассвете.

Мунно отрешенно наблюдал, как Кымлан разговаривает с рабами, перевязывает раны, прикладывает смесь из трав, которые удалось собрать в окрестностях пещеры, и переживает за измученных, голодных людей. В его душе в ожесточенной схватке бились восхищение и зависть. Не ему, сыну вождя, а ей, этой безродной когурёской девчонке, доверяли его люди. Не ему, а ей они улыбались, благодарили и желали удачи в предстоящем бою. Как у нее получилось завладеть их сердцами? Как так вышло, что они безоговорочно доверяли подданной вражеской страны, много лет назад поработившей мохэ? Что в ней такого, чего нет у Мунно?

Вытерев мокрый от пота лоб, Кымлан села рядом с ним и с улыбкой посмотрела на задремавшую Сольдан.

– В чем твой секрет? – не сдержался Мунно. Он не смог спрятать горечь в своих словах, хоть и понимал, что не должен показывать слабости.

Кымлан удивленно посмотрела на него, пытаясь разгадать, что он имеет в виду. На ее лице проступило понимание, и она пожала плечами.

– Я дорожу ими, и они это чувствуют.

– Хочешь сказать, мне на них наплевать? – возмутился Мунно.

Прищурившись, он осмотрел ее спокойное лицо, прямой аккуратный нос, резкие скулы и сияющие внутренним светом глаза. Как будто ей открылись какие-то неведомые ему тайны. Ее умиротворение и сдержанность раздражали его. А еще он ненавидел эти мягкие губы, которые то и дело притягивали взгляд.

– Если нет, то почему заставил их столько лет жить в беспросветном мраке?

Мунно едва не задохнулся от возмущения, но сжал руки и постарался ответить спокойно:

– Не я сделал их рабами. Таковы законы моего племени.

– Ты будущий вождь и можешь менять принятые законы, разве нет? – Она улыбнулась уголком губ и посмотрела на людей, спящих вповалку на сухом полу пещеры. – Они ведь тоже были мне врагами.

– И что изменилось за два месяца?

– Я их полюбила, – коротко ответила Кымлан. – Я узнала историю и мысли каждого, прочувствовала все их страдания. Мы делили невзгоды, тяготы и заботы, слезы боли и крошечные моменты радости. А потом стало неважно, где мы родились и в какой стране выросли. Они часть меня, а я – часть их. Ты должен полюбить их, как я, и тогда они ответят тебе тем же.

Мунно ошарашенно смотрел на нее, только сейчас увидев, как сильно она изменилась за время рабства. Его злило то, что Кымлан усвоила истину, которую он не смог даже найти, но восхищения вызывала куда больше.