Дерево красной птицы. Пробуждение огня

Мужчина кивнул и, цепко взяв за здоровое плечо, повел ее мимо притихших солдат куда-то в темноту. Что он собирается делать? Куда ее ведет? И откуда здесь, во вражеском племени, взялся когурёсец?

Чаболь был прав, их действительно держали в небольшом гарнизоне, где, судя по всему, была сосредоточена лишь малая часть армии мохэ. Миновав расставленные шатры, они подошли к деревянным укреплениям, которыми заканчивалась территория лагеря. Впереди темной грядой маячили толстые стволы деревьев, за которыми начинался густой лес.

Кымлан едва переставляла ноги, сосредоточившись на том, чтобы не упасть. Ночь была так черна, что девушка не видела ничего в пределах двух шагов. От напряжения кровь стучала в висках, и безумная мысль о побеге не давала покоя. Но Кымлан понимала, что пытаться сбежать здесь, в совершенно незнакомой местности, и в ее состоянии равносильно самоубийству. Лучше не злить провожатого и выяснить, чего от нее хотят.

Вскоре лес закончился, и Кымлан увидела впереди много ярких огней. Значит, ее ведут в одно из многочисленных селений мохэ. Яркие языки пламени в каменных чашах, освещавших едва выглядывающие из земли крыши домов, смазанными пятнами метались перед глазами. Голова горела, словно в адском пламени, а желание сделать глоток воды стало невыносимым. Силы иссякли настолько, что хотелось просто упасть и забыться. Прекратить бессмысленную борьбу и наконец почувствовать блаженное умиротворение и покой. Но стоило подумать о Чаболе и других пленных – Кымлан не могла позволить себе сдаться. Если ей суждено умереть, то перед смертью она должна хотя бы попытаться спасти друзей. Сделать хоть что-то, чтобы на другом берегу Реки Вечности без стыда смотреть в глаза матери, когда-то отдавшей за нее свою жизнь.

Мысли о скорой смерти вяло понесли ее разум туда, где осталось все, что она так любила: в родное Когурё. В теплый дом отца, для которого Кымлан стала единственной отрадой после гибели жены; в королевский дворец, где она нашла настоящую дружбу и впервые испытала любовь; к широким разливам рек и скалистым холмам. Увидит ли она еще когда-нибудь близких? И если нет, долго ли они будут горевать о ней? Грудь сдавило от тоски, когда она представила одинокого, безутешного отца, коротающего темные ночи в своей маленькой комнате. Нет, ей нужно взять себя в руки и во что бы то ни стало выбраться отсюда. Если болезнь не убьет ее раньше.

Путь показался бесконечно долгим, и когда Кымлан уже думала, что сил для следующего шага у нее совсем не осталось, провожатый подвел ее к двускатной крыше, покрытой поверх соломы и бревен леопардовыми шкурами, и открыл деревянную дверь. На дрожащих ногах девушка спустилась вниз по земляным ступеням. Полутемное помещение слабо освещалось стоявшими возле стен металлическими треногами, в которых весело трещал огонь. Слева темнела печь, от которой еще исходило тепло вместе с дымом, прозрачно-сизыми клубами уходящим через отверстие в потолке.

Кымлан остановилась, невольно оглядывая непривычное жилище. Когда она приехала в поселение мохэ несколько дней назад, ей, принцу Науну и сопровождавшему их министру Ёну выделили по большому и довольно благоустроенному шатру. Сейчас же она впервые была в настоящем мохэсском доме, и на некоторое время даже забыла о болезненно пульсирующей ране, с интересом разглядывая диковинное убранство. Укрепленные деревом стены были убраны шкурами, костяными изделиями и мечами с замысловатыми узорами, которые, вероятно, ни разу не участвовали в битвах и служили украшением помещения. Просторная комната была разделена на две части свисавшей с потолка дорогой тканью, явно купленной у торговцев империи Цзинь. Из-за неплотно задернутой ширмы выглядывал край застеленной шелковым покрывалом постели. Хозяин этого дома очевидно был не простым человеком, если мог позволить себе такие роскошные для обычных мохэсцев вещи.

Блуждающий взгляд Кымлан наткнулся на неподвижную спину незнакомца. Напротив нее стоял невысокий широкоплечий мужчина, но она видела лишь темно-серый, схваченный на талии широким поясом, балахон и длинную косу, спускавшуюся на спину.

Воин, который привел Кымлан, поклонился ему и сказал что-то на мохэсском. Незнакомец коротко кивнул и обернулся. Провожатый ткнул ее в бок:

– Встань на колени!