Дерево Серафимы

– Симка?!! Как ты меня нашла?

– Женечка, мы в двадцатом веке живем, – напомнила она.

– Это ты живешь в двадцатом веке, я – в каменном веке живу.

Я не знал, как мне с ней себя вести – схватить в охапку и осыпать ее лицо поцелуями или постараться не выказывать своих эмоций. Она сама, взвизгнув, повисла у меня на шее и когда мы на секунду перестали целоваться, сказала задыхающимся голосом:

– Я так соскучилась, Женька! Ты закончил свой ремонт или мы опять пойдем к Борису Тубарову?

– Закончил! – и я, подхватив ее на руки, помчался на третий этаж, где была моя квартира, а в ней стоял старый, но еще не утративший функцию раскладывания диван. Итальянской двуспальной кровати у меня в восемьдесят четвертом еще не было.

– А тебя не ждут дома? – спросила Серафима между вторым и третьим этажом.

– Ждали. Возле дома на лавочке, но уже дождались.

– Ты пьян?

– Я пьян от любви.

– Нет, ты пьян. Но это не страшно…

Мне не удалось донести Симу до дивана, все произошло в прихожей, у нас даже раздеться, толком не получилось. Потом она проскользнула в ванную, а я пошел раскладывать свой диван. Из ванной она прибежала холодная, как сосулька, завернутая в мое махровое банное полотенце.

Скинула его мокрое на пол и юркнула ко мне под ватное одеяло.

– У тебя горячей воды нет, – сказала Сима. – Из обоих кранов течет холодная. И ржавая к тому же из горячего крана.

– Ага, – ответил я, прижимая ее к себе и согревая, – уже вторую неделю нет горячей воды. Во всем городе нет. Испытания. Но завтра точно дадут, даже сегодня, если ржавая пошла. Завтра же великий праздник. Власть не может оплошать перед советским народом. Ты что, все забыла?

– Да, отвыкла, что может не быть горячей воды.

– У нас все может быть, – тоном бывалого советского человека, привыкшего к реальной действительности, сказал я. – А точнее – может не быть. Может не быть воды, вообще никакой. Может не быть газа, электроэнергии… Значит, ты холодной водой мылась? Надо было хоть чайник вскипятить. Не догадался…

– Ничего, я закаленная. В экспедициях и не такое приходилось испытать. Просто на улице очень замерзла, пока тебя ждала. А потом усугубила свое замороженное состояние холодненькой водичкой.

– Бедненькая, – пожалел я Симу. – Прости меня, дурака.

– Прощаю.

– А воду, наверное, уже дали, – предположил я. – Просто ты не дождалась когда пойдет горячая. Подожди, схожу, открою кран, пусть стекает.

– Нет, не уходи. Ты такой горячий…

Мы уснули только под утро. Горячая вода, как я и обещал, пошла ночью.

Мы занимались сексом не только на диване, но и в ванной, там теперь было намного теплее, чем в других помещениях, и даже на кухне, куда пошли выпить по чашечке кофе. Вернее, это был не кофе.

Кофейный напиток "Арктика". Название вполне соответствовало температуре в моей квартире. Но я был горяч, да и Сима в пылкости не уступала мне. Кофейный напиток убежал на конфорку, и кухня наполнилась гарью. Но мы не замечали гари, мы вообще ничего не замечали – ни запахов, ни звуков, ни движения времени. Мы вновь и вновь любили друг друга, и нам все было мало. Мы чуть до смерти не залюбили друг друга.

Перед тем как уснуть, я все же нашел в себе силы и отключил телефон. И не включал его до понедельника.

В этот раз Сима прожила у меня все праздники и задержалась еще.

Седьмого была среда, восьмое – четверг, пятница – день, позаимствованный у отпуска, потом два выходных. В понедельник она должна была уезжать куда-то на край света.

На демонстрацию естественно я не ходил. А ведь именно мне по сложившейся традиции полагалось нести Ленина… Только я появился на работе в понедельник, сразу же получил нагоняй от начальника цеха, но не очень сильный нагоняй. Будь я партийным, вызвали бы меня в партком и не снести бы мне там головы. Шефу я наврал, что сильно простыл во вторник, возвращаясь домой, и шеф смягчился, мы с ним вместе во вторник после работы бухали. Но все же с укором он мне сообщил, что вождя пришлось нести ему лично. Я ему посочувствовал и сказал, что мне нужен еще один день, чтобы окончательно прийти в себя после тяжелой изнурительной болезни. Наверное, видок у меня был тот еще и шеф мне поверил. И дал отгул.

Сима была уже готова к выходу, она ждала меня, я обещал, что приду скоро. Если бы начальник цеха меня не прикрыл, я бы все равно ушел с работы. Мне было наплевать, влепят ли мне выговор, уволят ли.

Сима была мне дороже всего на свете. Я уже отчетливо понял это, я понял, что полюбил по-настоящему. Впервые в жизни.

– Ты приедешь ко мне на Новый год?

Сима покачала головой:

– К сожалению, нет. Рождественские и новогодние праздники я обещала мужу провести дома. Он очень просил меня об этом… Я не смогла отказать, прости.