Дерево (СИ)

— Нет, это ты послушай! Ты обещал, что не будешь меня лечить! Не будешь смотреть на меня, как на больного! Я уже неделю торчу в этой чёртовой больнице, меня истыкали иголками и кормят всякой дрянью!.. Меня от таблеток тошнит! Меня в дрожь кидает от белых халатов и всяких ваших шлангов с присосками! Гадость! А теперь ты заявляешь, что мне нужна операция! В Америке никто даже речи не заводил про операцию! Мне просто проводили всякие обследования и давали лекарства! Думаешь, там врачи хуже, чем здесь? В Америке?!

— Мицуру, да послушай ты спокойно! Они не хуже! Просто в твоём случае консервативная терапия бесполезна!

— Консервативная?! Мне там не давали никаких консервов!

— Не прикидывайся идиотом! Ты же понял, про что я говорю! От таблеток не будет толку, Мицу! У тебя опухоль в голове!

— Опухоль?..

Кохей прикусил язык, но зловещее слово обратно в глотку уже не затолкаешь. Мицуру побледнел так, что на щеках проступили крохотные, обычно незаметные веснушки.

— Мицу…

— Кохей, у меня рак? Ты сказал, опухоль… Это правда?! Я… скоро умру?..

— Да кто тебе даст умереть! — Кохей рывком обнял Мицуру, сжал так, что тот невольно охнул. — Мицу, это доброкачественная опухоль. Это не рак. Её можно убрать и все твои проблемы со зрением исчезнут. Я обещаю тебе!

— Кохей… Отпусти… больно…

Кохею совсем не хотелось сейчас выпускать Мицуру из своих объятий. Он напуган, ему страшно и холодно. Кохею тоже страшно. Так страшно, как никогда ещё не было. Если он не справится… Если во время операции что-то пойдёт не так, Мицуру может умереть. От его руки. Умереть… Нет-нет, нельзя так думать! Мицуру не умрёт. Кохей справится. Он должен это сделать. Должен. А пока надо отвлечь Мицуру, надо, чтобы он перестал бояться.

— Мицуру… Я встречался со своими родителями.

— Ты ездил в Камикаву? — Мицуру перестал вырываться. Если Кохей его сейчас отпустит, он… Он просто сядет и завоет от страха! — Ты бы не успел… ты же постоянно тут, со мной…

— Я не ездил в Камикаву. Они приехали в Токио. Я их попросил.

— Зачем?

— Я им всё рассказал, Мицуру. Про нас с тобой.

— Зачем?!

Вот теперь совершенно необходимо расцепить руки Кохея и посмотреть ему в лицо. А то видно только упрямо выпяченный вперёд подбородок… вот же шкаф высоченный!

— Хватит дёргаться, Мицу, я тебя всё равно не выпущу, пока не успокоишься. Да, я рассказал своим родителям, что мы с тобой вместе.

— И… что они сказали?

— Что я ненормальный. Отец даже побить пытался. Мама плакала.

— Кохей…

— Отец впишет тебя в наш семейный реестр. Ты будешь моим приёмным сыном.

— Чего?! Мы же одногодки!

— Это не играет никакой роли. Взамен я подписал дарственную на свою долю семейного имущества в пользу отца. Это довольно приличная сумма, государственная выплата за дом и клинику в Камикаве. Теперь отец сможет открыть в Осаке кабинет для частной практики. Мы с ним это уже обсуждали, я бы ещё в Камикаве подписал, зато теперь рад, что не поторопился. С твоими родителями встретимся после операции, когда ты поправишься. Им придётся вписать меня в свой семейный реестр, как твоего нового отца.

— Какой-то бред…

— Такой закон, ничего не поделаешь. Зато когда все формальности будут улажены, мы станем настоящей семьёй, Мицу.

— Всё равно бред… Почему ты всё делаешь в одиночку?! Не посоветовался со мной, это же такие важные вопросы! Семья… Операция! Ты решил всё за меня! Ты… кто тебе дал право всё решать самому, одному?! Отпусти меня! Это нечестно! Я не согласен! Ни на что не согласен… отпусти, кому говорю!..

Кохей предполагал, что ему влетит от Мицуру. Был готов к обидным словам, даже к драке. Но только не к тому, что по всё ещё бледным щекам Мицуру покатятся слёзы. Пусть он сейчас плачет от злости, но… Он по-настоящему плачет! Из-за него, Кохея!

— Прости меня…

— Ко… Кохей! Встань, придурок! Ну что ты творишь, а?! Выйдите, пожалуйста! — последняя фраза относилась к медсестре, заглянувшей в палату на поднятый ими шум. Девушка во все глаза уставилась на прижавшегося лбом к полу незнакомого симпатичного доктора. Стоять на коленях перед пациентом?! Это какой-то новый метод лечения?

— Да выйдите уже, я непонятно говорю?! — Мицуру захлопнул дверь палаты, вытолкав медсестру, и повернул рычажок замка. — Кохей, встань!

— Ты меня простишь?

— Я подумаю… Не хватай меня снова! Кохей, я тебе язык откушу! Кох…

Потом будет нельзя. Ещё долго потом ничего будет нельзя, даже целоваться. Реабилитация может растянуться на долгие месяцы.

— Ты сам сделаешь… эту операцию?

— Да.

— Тогда… ладно… Кохей…

— А?

— Я… не умру?

— Нет. Не умрёшь. Тебе нельзя умирать. Я тебе не разрешаю.

***

Для всех в «С-триал» новость о том, что Мицуру уходит из компании, стала неприятной неожиданностью. Для всех, кроме Джона. Командир экипажа южно-азиатской линии Джон Уайт был доволен и даже не скрывал своей радости. Да, им с Мицуру больше не летать вместе. Потому что пилоту вертолёта в напарники нужен не второй пилот, а штурман-радист. Но зато теперь Мицуру в самых надёжных руках, гораздо надёжнее, чем у его близкого друга.

***