Деривация.

Вскоре они минули элеватор — эти огромные блестящие банки, которые монументально возвышались над пустынной местностью. Часть банок была разорвана взрывами во время прошлогодних боёв, что придавало им сюрреализма и утопичности. Часть же банок стояла нетронутой, как бы призывая вернуться к миру и размеренной спокойной жизни.

В девять часов утра «Тигр» подъехал к месту размещения полевого управления штурмового корпуса, где находился советник сирийского генштаба генерал-лейтенант Агапов, который, если быть справедливым, не столько советовал, сколько курировал действия командира корпуса, фактически осуществляя управление войсковым соединением.

Полевой «офис» генерала располагался в бронированном КамАЗе-«капсуле», оснащенном соответствующими средствами связи и местами для отдыха. Именно возле «капсулы» и стоял генерал, перед которым навытяжку стояло пять сирийских старших офицеров с выпученными глазами.

Шёл обычный утренний процесс мотивирования подчиненных на успешное решение предстоящих боевых задач. Как орал Агапов, было слышно даже в закрытом «Тигре». Генерал-лейтенант в группировке был на слуху: он прослыл достаточно жестким и успешным командиром, умеющим бодрить нерасторопных садыков, основательно и всецело мотивируя их на безусловное выполнение поставленных задач, для чего он в полной мере использовал предоставленные ему полномочия, и при малейшем проявлении малодушия без выяснения причин направлял виновных в штрафные роты.

— Видать, наши друзья косяка упороли, — заключил Федяев, после чего открыл дверь и вышел из броневика.

Генерал, завидев полковника, оживился:

— Федяев, где вас черти носят? Вы что, как и они — пока не пнёшь, никто не поднимется и в атаку не пойдёт?

— Товарищ генерал, полковник Федяев прибыл в означенное приказом по группировке время! — вместо ответа доложил Валера.

Генерал махнул рукой, приглашая его подняться в подвижный бронированный штаб. Сирийцев распустили, и они мгновенно растворились в пространстве. Агапов направился к «капсуле», чуть прихрамывая на ходу. Федяев пошел за ним.

Барченко и Шабалин выбрались из «Тигра» и пока Федяев шептался с генералом, стали осматриваться. Здесь, в полевых условиях, располагался танковый батальон на Т-62М и Т-55, два мотопехотных батальона на БМП-1, артиллерийская батарея 130-мм дальнобойных пушек М-46, две батареи 122-мм гаубиц Д-30, реактивная батарея «Град», стояла масса грузовых машин тыловых служб, коптили небо полевые кухни. Где-то впереди слышалось урчание бульдозеров, которые возводили «сирийский вал» — насыпное ограждение, способное предотвратить прорыв джихад-мобилей к скоплению машин и боевой техники. И вся эта масса войск уже была в движении.

С крыши «Тигра» открылся шикарный вид в направлении предстоящего наступления: широкая пустынная долина, слева примыкающая к горам, местами изобилующая небольшими низинами и возвышенностями, которые, впрочем, не смогли бы скрыть перемещение людей и техники.

— Вон в том сарае они сидят, — Чинар указал рукой на одиноко стоящее одноэтажное здание.

Паша поднял подаренный вчера бинокль и стал осматривать строение. Под стеной дома угадывался стоящий в тени «Хай-Люкс», поставленный со стороны Пальмиры, чтобы его не было видно со стороны Хулейхиле. Признаков пребывания людей видно не было.

— А связь с ними есть? — спросил Паша.

— Устойчивая, — ответил Барченко. — Пару раз они доложили о перемещении групп боевиков, которых мы и сами видели, больше ничего. Смысл так рисковать? Не понимаю… сейчас заруба начнется, садыки вперед пойдут, чего доброго под раздачу наши «солнышки» и попадут. Не те бармалеи их упокоят, так эти…

Чинар развел руками.

— Печально, — подытожил Шабалин, опуская бинокль.

Штурмовые роты пока стояли на месте — командование всё еще не определилось с порядком выдвижения. Федяев, пробыв в «капсуле» у генерала около часа, наконец-то выбрался оттуда слегка очумевший.

— Беспилотники рыщут по району, картинка в общем-то есть, позиции бармалеев установлены, радиоразведка нарыла кучу источников, сейчас переводчики работают над перехватами, пытаясь понять семантику обмена.

Неподалёку раздался истошный крик:

— Орудие!

Ему ответил не менее громкий вопль:

— Выстрел!

И почти сразу ухнуло одно орудие.

— Началось, — сказал Барченко.

Паша замер на несколько мгновений, ожидая прилёта снаряда, а когда вдали к небу взметнулся столб пыли, поднёс бинокль к глазам. До разрыва было километра четыре, и снаряд, очевидно, упал на «опорник». Похоже, что корректировать не было нужды, и после истошного крика «батарея!», четыре Дэ-тридцатые начали методично забрасывать туда снаряды. После двух-трёх залпов корректировать огонь было бессмысленно из-за стены непроницаемой пыли, поднятой разрывами осколочно-фугасных снарядов, и поэтому батарея била в квадрат на одних установках прицела.

Минут через пять стрельбу открыла вторая батарея, потом дальнобойная батарея, и наконец, реактивная. «Грады» ударили по участку местности, прикрытому от наблюдения небольшим холмом.