Дерни смерть за саван

– Обижаешь! На обычных коньках я обгоню любого, а уж на этих и подавно.

Максимов прикрепил ролики к своим ботинкам при помощи ремешков и выкатился на улицу. Минуту-другую он приноравливался, балансировал, размахивая руками, как сигнальщик на судне, но быстро освоился и шустро попылил по дороге.

* * *

Королевская полиция в Испании была учреждена указом его величества Фернандо Седьмого в 1824 году. Два десятилетия спустя издерганная мятежами страна обзавелась гражданской гвардией, а проще говоря, жандармскими корпусами, призванными следить за порядком в небольших городах и сельской местности. Четкая организация в корпусах пока не наладилась, работали там люди самые разносортные.

Расследовать происшествие в «доме на куличках», как называли обыватели жилище Хорхе и Кончиты, отправился пожилой, медлительный и тучный служака с пышным именем Альфонсо Гарсия Лопес. Он лениво осмотрел расколотые окна и пулевые отверстия в стенах, выслушал отчет Максимова о недавней передряге и спросил, растягивая слова:

– Что вы от меня хотите?

– Как что? Хочу, чтобы вы провели следствие, нашли виновных…

– Но ведь никто не пострадал? А ущерб, нанесенный дому, по моей оценке, минимален.

Вмешалась Анита:

– То есть вы считаете нормальным, что в европейском городе запросто разгуливают вооруженные шайки?

– Сеньора, – ответствовал Лопес, сонно смежив веки, – Испания еще не преодолела последствия гражданских войн. Знаете, сколько таких бандолерос промышляет в наших провинциях? Мы их обязательно переловим, но дайте срок. Не все сразу…

– А если они нападут на нас снова?

– Уверяю вас, это были заезжие гастролеры. Пробирались из Мадрида или в Мадрид, завернули по дороге к нам, увидели дом на окраине. Вы дали им отпор, и они уже далеко, искать их бесполезно… А своих мы всех знаем, это не их работа, ручаюсь.

Тут-то Анита и выложила перед жандармом заготовленного джокера – рассказала о воскрешении Хорхе и обо всем, что узнала в Кельтской пещере. Рассчитывала ошеломить, заставить проснуться. Ан нет – сеньор Лопес пожевал губами, причмокнул и выдал следующее:

– Вы переволновались, сеньора. У моей жены тоже такое бывает – на почве стресса ей однажды привиделся спрут, вылезающий из обоев… Господин Хорхе мертв, к годовщине его смерти на почетном участке кладбища будет установлен кенотаф, это решение алькальда.

– Какой, к черту, кенотаф! – вспылила Анита. – Вы слышите, о чем я говорю?

Он не слышал. Не выходя из сомнамбулического состояния, пробормотал, что жандармерия сделает все от нее зависящее, чтобы разобраться в этой истории. Затем откланялся и колобком выкатился из гостиной. Максимов провожал его до крыльца. В прихожей сеньор Лопес задержался и свистящим шепотком спросил, не страдает ли госпожа душевными расстройствами. Отповедь оказалась столь резкой, что толстяк-жандарм поторопился удалиться.

– Никого они не найдут. И искать не станут, – подытожила Анита после ухода следователя.

– Тогда возьмемся за дело сами, – решил Максимов.

Но не судила им судьба в тот день приступить к осуществлению задуманного. К калитке подкатила тележка зеленщика, запряженная мулом, и правивший ею задорный малый в залихватски сдвинутом на ухо берете и с черной повязкой на левом глазу простуженным голосом осведомился, кто здесь сеньора Рамирес.

Кончита в сопровождении Аниты вышла к нему.

– Вы от сеньора Карнеро? А где он сам?

– Приболел, – ответил малый и закашлялся. – Зима… вторую неделю всего плюс пятнадцать по Цельсию… Я вот тоже что-то подхватил, а сеньора Карнеро продуло вчера на огороде, с утра в горячке, с постели не встает.

– Какая жалость… Вы у него работаете?

– Я его новый помощник, меня зовут Хосе.

Анита уже знала, что сестра не любит лишний раз ходить по продуктовым лавкам, да и далековато отсюда без транспорта. Поэтому у Кончиты имелась договоренность с зеленщиком, и он дважды в неделю доставлял ей свежие овощи и фрукты, равно как мясник привозил парную вырезку и готовый хамон.

– Что желаете? – спросил Хосе, указывая на сложенные в тележку ящики с товаром.

Кончита выбрала вилок капусты, три морковины, пару головок чеснока и одну большую свеклу.

– С вас два серебряных реала, сеньора, – подсчитал Хосе и жизнерадостно осклабился.

– Почему так дорого? Карнеро всегда делал мне скидку.

– Сегодня он просил вам передать подарок. Ему прислали из Сеуты отменные яблоки, вот они. – И Хосе протянул Кончите лукошко, в котором лежал с десяток краснобоких кругляшей.

– Какие чудесные! – воскликнула Кончита. – Скажите сеньору Карнеро, что я ему премного благодарна.

– Непременно скажу. Buen provecho[2], сеньора! – Одноглазый весельчак стегнул мула кнутом, и тележка потрюхала дальше.

Сестры вошли в дом, Кончита несла лукошко с яблоками, Анита все прочее. На кухне вывалила овощи на стол перед Вероникой и потерла пальцами запачканную манжету на рукаве.

Кончита выбрала самое спелое яблоко, поднесла ко рту.

– Ты раньше не видела этого Хосе? – спросила Анита.