Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)

Поттер, который был не в силах отвести ошалелых глаз от Малфоя, дернулся в непонятном направлении и был оттолкнут в сторону. В туалет черной летящей тенью, таящей привычную мрачную угрозу, влетел Снейп, презрительно оглядевший застывшего Поттера. Профессор опустился напротив Флоренс, мягко отодвинув ее в сторону и прикрыв на секунду глаза, словно обещая, что все будет хорошо. В его желтоватых худых пальцах оказалась длинная гибкая палочка, и ловкими, точными движениями Снейп стал водить сияющим кончиком по телу стонущего Малфоя. Он стал мелодично и гортанно произносить какое-то старинное заклинание, и палочка словно впитывала в себя тошнотворно-алую кровь, очищала одежду и кожу Драко, заживляла порезы, оставляя белые гладкие шрамы. Малфой стал дышать ровнее. В ушах у Флоренс пронзительно загудело, в голову ударила бурлящая кровь, а в висках застучал бешеный адреналин. Девушка обмякла, прислоняясь спиной к холодному каменному косяку и судорожно вдыхая тяжелый вонючий воздух. А дальше была мутная темнота. *** В Больничном крыле приоткрыты форточки, запускающие в палату свежую ночную прохладу апреля. Стерильное светлое помещение со строгими рядами больничных коек и парой белых шкафчиков с настойками первой необходимости освещается сияющей органзой печальной зеркальной луны. Густая бархатная мгла напоена свежестью крокусов и фиалок, в ночи тягуче разливается сладкая нега яблонь, вишен и слив, пышно цветущих ажурными жемчужно-белыми облаками. В дыхании лунного света свежо и легко пахнет молодыми, еще полупрозрачными и клейкими листочками буков, ив и берез. Постельное белье источает ароматы чистоты, лимонного отвара, мелиссы и пастилок от кашля. В приятной прохладной тишине разливаются сонные трели ночных пташек. Драко не спит. Он просто не может. И дело не в том, что обезболивающие настойки мадам Помфри не действуют. Ему плохо. Омерзительно от самого себя. Возвращаются мысли, преследующие его еще в туалете. Он слабак. Из-за него погибнут мать и отец. Хотя за последнего Драко не слишком-то волновался. Люциус никогда не отличался особенной любовью к своему сыну, хоть и покупал ему практически все, что ни попросил бы маленький сын. Малфой-старший требовал неукоснительного подчинения, полного признания собственного авторитета и соответствия себе — истинному Малфою. Люциус Малфой был холоден, алчен, властен и неумолимо жесток. Однако это не мешало ему искренне любить и по-своему обожать свою жену. Драко иногда казалось, что только из-за Нарциссы отец терпит его. Конечно, и в общении с Люциусом бывали светлые моменты, но их было ничтожно мало по сравнению с матерью. Драко ощущал себя несчастным, когда в пять лет он нарисовал отцу на Рождество открытку, а тот даже не взглянул, только холодно кивнул. Когда попытался быть доброжелательным с домовыми эльфами, а отец пришел в бешенство. Когда до отца дошло, что Драко второй по успеваемости ученик на своем курсе, уступает лишь грязнокровке Грейнджер. Тогда ему особенно досталось. И все же Драко был слабо привязан к Люциусу, хоть и нельзя было сказать, что он любил его. В детстве только боялся. А в шестнадцать возненавидел. От всей души, искренне и глубоко. В ту ночь, когда левое предплечье обожгло то змеиное уродство, Драко дал себе обещание, что если у него когда-нибудь будут дети, то он сделает все, чтобы не стать таким отцом, как Люциус Малфой. Звонкую тишину палаты рассекли осторожные, чуть приглушенные шаги. Драко напрягся и затаил дыхание, наблюдая из-под опущенных ресниц за ползущей на стене тенью. Возле его кровати нерешительно застыл изящный силуэт, овеявший молодого человека до боли знакомым ароматом. Его ладони, покоящейся на прохладной белой простыне, бережно и осторожно коснулись тонкие мягкие пальцы, и от этого прикосновения в груди Драко разлилась щемящая нежность. Что-то глухо прошелестело, и руку Драко накрыла хрупкая ладонь с шелковой кожей. В ночной тиши раздался рваный болезненный вздох, и на холодные, будто мраморные пальцы юноши упали обжигающе горячие капли. Молодой человек не выдержал. Распахнул глаза и чуть присел, чтобы получше рассмотреть желанную ночную гостью. Ее нежное изысканное лицо излучало таинственное жемчужное сияние, а на впалых щеках поблескивали влажные дорожки слез. Темно-шоколадные волосы, ниспадающие мягкими завитками, разметались по точеным худым плечам, скрытым пижамной рубашкой из простого белого хлопка. Черные бархатные ресницы прикрывали манящий медово-ореховый взгляд, испуганный и заплаканный. Драко уже в тысячный раз осознавал, как же она прекрасна. Невыносимо, до сладостно щемящей боли в сердце. Молодой человек отодвинулся на край кровати, откинул тонкое одеяло и приглашающе похлопал по месту рядом с собой. Она нерешительно посмотрела то на смятую простынь, то на него самого, и Драко слабо улыбнулся. Флоренс осторожно сняла тапочки, оставаясь в носках, и аккуратно прилегла с краю, словно не решаясь коснуться юноши. Тот, тихо вздохнув, привлек ее к себе и уложил изящную темную голову себе на грудь, прикрывая худощавое тело одеялом. Шелковистые, головокружительно пахнущие белым шиповником и яблоневым цветом волосы рассыпались на белоснежной накрахмаленной подушке роскошным пышным каскадом. Она скользила мягким пристальным взглядом по его острому измученному лицу, впитывая в себя каждую черточку, каждый штрих, каждую деталь. Она, красивая, нежная и хрупкая, как весенний букет сливочно-белого шиповника, слушала мерный стук его сердца, вслушивалась в тяжелое редкое дыхание. Касалась его лица и кистей своими невесомыми хрустальными руками, дотрагивалась едва ощутимо, вызывая дрожь мурашек по всему телу. Он тихо целовал ее волосы, лоб и висок, вдыхая пьянящий аромат пронзительной весенней нежности. И впервые в этом году залился своей звенящей серебристой трелью соловей, разливая в апрельском воздухе блаженную негу необъятного и чистого чувства.