Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)

— Ну, Долорес, вспомните себя в пятнадцать лет… — мечтательно пропел Дамблдор, потирая морщинистые руки и лукаво сверкая глазами. — Первые чувства… Неужели вы и впрямь думаете, что юной симпатичной девушке можно находиться в темном коридоре в компании довольно привлекательного студента только для того, чтобы обсуждать сверхсекретные особенности моего отряда?

Гарри ощутил неровное, тяжелое дыхание Малфоя, его ярость и попытки сохранить безразличие. Гриффиндорец ощущал полыхающую злобу каждой клеточки тела Драко. Почувствовал, как воротник мантии стал опасно сдавливать шею. И увидел, как торжествующе вспыхнули глаза Амбридж.

— Значит, все-таки вашего отряда, Дамблдор? Вы признаете это?! — ее противный голосок повысился еще на пару тонов, став еще пронзительнее и омерзительнее.

— А вы не заметили, Долорес, что название организации носит мое имя, а не Поттера? — директор оставался неизменно вежливым и спокойным даже в окружении кучи министерских чиновников и мракоборцев, глядевших на него, как на ценную добычу. — И ваши выводы совершенно правильны, профессор.

— Хватайте его, что вы встали, как истуканы?! Вы слышали его признание своими ушами! Он пошел против Министра! В Азкабан! — Амбридж верещала, как сумасшедшая, кидаясь к Дамблдору и злобно зыркая на своих коллег.

Старец благодушно усмехнулся, взмахнул рукавами шелковой мантии и к директору подлетел Фоукс — феникс был в самом расцвете сил и красоты. Его волшебное блестящее оперение переливалось всеми оттенками огненного, золотого, алого и малинового в свете каминного пламени, а умные черные глаза понимающе поблескивали. Через секунду Гарри отлетел к стеллажу с древними фолиантами вместе с Малфоем — в круглом высоком кабинете Альбуса Дамблдора раздался оглушающий треск, ослепительно полыхнуло, мракоборцы, Амбридж и чиновники шарахнулись в стороны, прикрывая глаза от болезненно яркого света, а профессор и Фоукс исчезли в огненных струях. Потом Гарри отключился. *** В кабинете было до тошноты душно. Солнце заливало жаркими лучами парты, стулья, листы пергамента, чернильницы и перья. Ученики тупо пялились на доску с заданиями, пытаясь проникнуться их смыслом и хоть что-то написать на пергаменте для СОВ. Амбридж со сладкой улыбочкой расхаживала между рядов и заглядывала в каждый лист, если же не обнаруживала ничего, то складывала руки на пухлом животе и мило качала головой. Новоиспеченная директор Хогвартса упивалась полной властью. Тяжело вздохнула, окинула нарочито заботливым взглядом пятикурсников и зацокала каблучками. Рон одарил приторно-розовую кофточку Амбридж испепеляющим взглядом. Гермиона Грейнджер исписала свой пергамент сверху донизу аккуратным мелким почерком с бешеной скоростью, время от времени откидывая на спину пушистые каштановые кудряшки, Терри Бут уронил голову на руки и едва не взвыл от отчаяния, Крэбб и Гойл таращились друг на друга огромными от безысходности глазищами. Малфой лениво осматривал свой пергамент, на котором каждое слово и цифра выглядели как шедевр каллиграфии. Слизеринец выглядел помятым с темными синяками под глазами, нездоровым цветом лица и искусанными до кровавых корочек губами. Флоренс Уайлд же, нахмурив брови, что-то неспешно выводила белым гусиным пером внизу листа своим бисерным ровным почерком. Гарри же искоса поглядывал на мертвенно-бледное лицо однокурсницы и ее странный, отрешенный взгляд, в котором всегда было хоть что-то — равнодушие, холод, задор, смешливость, боль, тепло, нежность… Но сейчас абсолютно ничего. Конечно, это можно было бы списать на нервоз во время экзамена, но тогда в медовых глазах блестела бы сталь и решительность. Но такая пустота… Пугала. Гарри не знал, что произошло между Флоренс и ее слизеринским дружком, но общались они нормально — разговаривали, даже изредка обменивались усмешками. Но внутренним чутьем гриффиндорец понимал, что между ними все же пробежала кошка. Или у кого-то из них случилось что-то такое, что не могло не отразиться на другом. Гермиона часто бурчала себе под нос, что люди, которые связаны крепкими чувствами и редкостным пониманием, ощущают друг друга на интуитивном уровне и перенимают часть проблем на себя. Гарри встрепенулся от неприятных мыслей и перевел затуманенный взгляд на желтоватый пергамент, на котором он ответил всего на пару вопросов, и то не полностью. ***

— Поттер! Грейнджер!

Гарри с Гермионой резко обернулись к девушке, которая их окликнула. Уайлд выглядела еще более бледной и нервной, чем на экзамене, плотная угольно-черная мантия с темно-синей подкладкой развевалась от быстрого шага, в карих глазах девушки читалась неясная тревога за гриффиндорцев.

— Что такое, Флоренс?! — Гермиона была раздражена.