Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)

Предгрозовое, покрытое густыми дымными тучами сизо-лилового цвета, оно внушало тревогу. И лохматые черные струйки, стремительно приближающиеся к земле, внушали животный страх. Флоренс Уайлд догадывалась, что это. Дети и мисс Паттерсон, не понимающие, почему тревожный взгляд девушки устремлен в небо, задрали головы и тут же открыли рты в изумлении. На них со свистом летели эти жуткие клубящиеся столбы, останавливающиеся на асфальте. Стало холодно, запахло кровью, тухлятиной и страхом. Черные столбы принимали расплывчатые очертания людей в серебристых масках, и клубы дыма постепенно рассеивались.

— Бегите!

Флоренс не узнала свой голос — пронзительный, хриплый, высокий, с властными нотками. Но не успели. Зеленые лучи разрезали душный затхлый воздух, и первым на горячий асфальт рухнул Харрисон. На его симпатичном лице навсегда застыла гримаса удивления, а тонкие губы кривились в недоверии. Как по щелчку пальцев раздался писк и визг девочек, ругательства мальчиков и тревожное кудахтанье мисс Паттерсон. Уайлд похолодела, глядя, как на нее надвигается огромная широкоплечая фигура в развевающейся антранцитово-дымчатой мантии с поднятой палочкой. Девушка медленно пятилась назад, проклиная все на свете из-за того, что оставила свою волшебную палочку в приюте. Рядом с громилой Пожирателем возникла еще она фигура в маске — она была такой же высокой, но куда более худой. Гигант снисходительно оглядел сначала подоспевшую помогу, затем товарищей, валивших детей, и напряженную Уайлд, почти прижавшуюся спиной к горячей каменной стене кинотеатра.

— Дерзай, малец. Девчонка твоя, — у Пожирателя был лающий противный голос с сиплыми нотами.

Воздух заполнил тошнотворный солоноватый запах свежей крови, растекающейся по светлому асфальту из открытых ран на головах павших, как подкошенные, детей. Громила выпустил алый луч, и улицу сотряс пронзительный, полный мучительной боли вопль мисс Паттерсон. Пожиратели загоготали, толпясь возле бедной женщины и забыв про оставшуюся девушку и своего худого товарища. Воспитательница приюта билась в адских судорогах, ее небольшие глазки с полопавшимися сосудами вылезали из орбит, а на розоватой коже с каждым взмахом палочки выступали тонкие ярко-алые кровавые полосы. Безысходность. Флоренс уперлась острыми лопатками в раскаленную до предела стену, тяжело дыша. К голове приливала горячая кровь, ноги подкашивались, а грудную клетку словно сдавливали в висках. От омерзительного запаха тошнило, а хохот и восторженный визг Пожирателей оглушали. Осознание, что через несколько секунд ее жизнь оборвется, пришло на редкость быстро и довольно спокойно. В мыслях пронеслось: «Люблю тебя придурка, Малфой», и высокий Пожиратель резко схватил Уайлд за запястье и рывком завернул за угол, вжимая девушку в стену. Из прорезей маски засверкали жемчужно-серебристые глаза, и Флоренс выдохнула.

— Беги, беги скорее. Возвращайся в приют, бери вещи и иди в «Дырявый котел». Живи там до первого сентября, — в ладонь Уайлд лег увесистый бархатный мешочек, в котором брякали монеты, — И береги себя. Быстрее, ну же!