Derniеre danse des coeurs d amour (СИ)

Ей не нужно было повторять дважды. Сжав на прощание плечо молодого человека, Флоренс Уайлд что было сил помчалась по узкому переулку на проезжую часть. Вдогонку ей доносились безумные крики Пожирателей, и слепящий зеленый луч озарил окропленную грязной кровью улочку окраины Лондона. Тело Джейн Паттерсон рухнуло на раскаленный асфальт с глухим хрустом ломающихся костей. Драко Малфой до боли сжал волшебную палочку, глядя вслед спешно удаляющейся женской фигурке. Победный клич Эйвери привел его в чувство. *** Тишину в одном из купе «Хогвартс-Экспресса» нарушал лишь мерный стук колес, посапывание золотисто-бурого хорька на полке для багажа и шелест изредка листаемых страниц. Тусклые, блеклые лучи сероватого солнца медленно скользили по обивке сидений, сумкам на полках, спящей крупной сове с роскошным белоснежным оперением и двум студентам — дремлющему молодому человеку в круглых очках с взъерошенной черной шевелюрой, и бледной девушке с приятными чертами изящного лица и темными волнистыми волосами, забранными в низкий хвост. Она полулежала на бархатистом сиденье, скрестив ноги и напряженно скользя взглядом лучистых золотисто-карих, как медовая патока, глаз по печатным строчкам новенькой книги. В купе было довольно тепло, несмотря на непогоду за окном — первое сентября в этом году выдалось особенно холодным, сменив тошнотворную духоту августа своей дождливой свежестью мокрой желтеющей листвы и сырой прохладой черных кедров и можжевельников, росших в пригороде Лондона у одного старичка, любителя хвойников. За окном медленно проплывали лиловые холмы, покрытые цветущим вереском, дубовые и ясеневые рощи, отдаленные деревеньки и фермы. Девушка прикрыла книгу, загнув уголок страницы, и распустила волосы, устало встряхивая головой. Тяжелые волны густых кофейно-каштановых волос длиною чуть ниже плеч красиво рассыпались, источая слабый сладковатый аромат. Студентка достала из кармана черных джинсов волшебную палочку и трансфигурировала из валяющейся на полу обертки из-под шоколадной лягушки небольшую пухлую подушку. Подложив ее себе под спину, Флоренс Уайлд прикрыла глаза, решив последовать примеру дрыхнущего Поттера и вздремнуть часика два. Но стоило ей поуютнее устроиться, как послышался звук отъезжающей стеклянной двери купе, и Флоренс раздраженно открыла глаза, уставившись на того, кто так некстати ввалился в их с Поттером тихий сонный мирок. Перед когтевранкой предстала Гермиона Грейнджер собственной персоной. Раскрасневшаяся, с еще более растрепанными каштановыми кудрями, чем обычно (хотя казалось — куда уж больше?!), и с блестящими от гнева и, похоже, расстройства, шоколадно-карими глазами. Гриффиндорская староста значительно похорошела за лето — ее симпатичное личико с мягкими нежными чертами стало более взрослым, а фигура женственной и без детских угловатостей. И Уайлд в который раз поразилась тупоголовости Уизела.

— Привет, Флоренс, — шмыгнула носом Гермиона, усаживаясь рядом с Гарри, который продолжал сопеть.

— Здравствуй, Грейнджер, — девушка зевнула, прикрыв рот ладонью и поудобнее устраиваясь на подушке.

Поттер разлепил заспанные глаза, растерянно глядя то на подругу, то на попутчицу, и потягиваясь.

— Гермиона, ты чего здесь?.. Я думал ты там с Роном…

— К нам вломилась Браун и начала вешаться на него! — мгновенно рассвирепела Грейнджер, поджимая тонкие розовые губы. — Я не имела ни малейшего желания наблюдать за их воркованием и пришла к вам!

— Грейнджер, ты можешь остаться здесь, но с одним условием, — Флоренс, закрывшая глаза, подняла указательный палец вверх. — Ни слова о Браун и ее Бон-Боне, иначе меня стошнит.

Гриффиндорка насупилась, но последовала предостережению, выпрямляя спину и поглядывая на Гарри. Тот в свою очередь уставился в окно, что-то напряженно обдумывая — между черных густых бровей прорезалась глубокая складка.

— Вы слышали о том, что случилось с приютскими детьми?.. — Гермиона окинула быстрым взглядом напрягшихся друзей. — Полторы недели назад, на Претти-стрит?

Поттер скрипнул зубами и с силой сжал челюсти. Его худощавое лицо исказила гримаса злобы.

— Естественно. Об этом судачит весь магический и магловский мир, Грейнджер, — тон Флоренс стал пронзительно-ледяным, и гриффиндорцы содрогнулись. — Или ты думаешь, что убийство двенадцати подростков и их сопровождающей могло остаться незамеченным?

— Я просто…

— Что просто, Грейнджер? Ты думаешь, так легко говорить о том, что маглы не могут объяснить, и для успокоения народа выдумали легенду о сбившем детей автобусе?! Думаешь, это скоро забудут? А ты знаешь, что при вскрытии тел обнаружили патологоанатомы?

Гермиона испуганно покачала головой. Она была испугана такой реакцией Флоренс — в ее голосе читалась холодная ярость, раздражение и что-то, похожее на боль. Ее темно-розовые губы подрагивали, а скулы залил болезненно-алый румянец — неестественный, такой чужой на этом всегда бледном, утонченном лице.

— А они все были абсолютно здоровы, не считая того, что головы у них были разбиты при падении. Здоровы, только мертвы.