Деррида

Этот голос, мягко действуя на каждую страстную слушательницу и на каждого слушателя, неспособного оторваться, приводил в восторг, который для меня остается своего рода звуковой подписью этого шамана мысли. Жак Деррида все эти два часа незабываемого сеанса не прекращал виться, вращаться вокруг своей мысли. Заставляя при этом виться ее саму. Американки и американцы, японки и японцы, немцы и немки, молодые люди со всего глобализированного мира – вот из кого состояла эта внушительная аудитория, кипящая от возбуждения… Я хотел бы обратить внимание на личную красоту, его великолепие, которое… гарантировало молниеносность этой речи, пронзавшей нас своей поэтической энергией… На этот способ собирать педагогическое пространство вокруг тела. Тело, настолько сильно вовлеченное в акт преподавания, что у студентов было физическое впечатление, будто они живут страстью этой речи[1169].

По прошествии лет речь Деррида освободилась от всякой университетской риторики. Часто он и философскую традицию рассматривает зигзагообразно, позволяя себе многочисленные отступления. На семинаре «Ответить за секрет» 1991–1992 годов значительное место он отводит «Писцу Бартлби» Германа Мелвилла, но также говорит об «Узоре на ковре» Генри Джеймса, «Реймоне Русселе» Мишеля Фуко, «Ключе» Анни Леклерк, «Метаморфозах» Овидия, «Книге Иова» и Евангелии от Матфея. Не забывая также о Фрейде, Хайдеггере или Паточке. В два следующих года, посвященных свидетельству, Деррида прорабатывает произведения Кьеркегора, Пруста, Целана, Бланшо и Лиотара, делая также неожиданные вылазки в Гюго, Хемингуэя, «Фотоувеличение» Антониони, «Шоа» Клода Ланцмана и процесс Родни Кинга в Лос-Анджелесе. Семинар – это его лаборатория, в которой он готовит и проверяет свои новые идеи. Он экспериментирует с траекториями, которые разработает в своих книгах или больших лекциях. Но также это главный момент, момент свободной, счастливой, суверенной речи. Франсуаза Дастюр отлично передает это: «В те годы, когда я ходила на его семинар, с 1987 по 1994-й, я присутствовала при чем-то редкостном, наблюдала мысль в процессе ее создания, так сказать, без подстраховки»[1170]. Авитал Ронелл также подтверждает, насколько эти моменты были для него важны: «Даже если он полностью ему отдавался, семинар был для него определенной формой спокойствия. На это время все обязательства переставали работать. В течение двух-трех часов он держал речь и мог пользоваться ею, как хотел. Он гордился почти как ребенок тем, что никогда не останавливался, чтобы глотнуть воды. Он не делал пауз, что меня немного раздражало. Но он не мог допустить, чтобы некоторые приходили лишь на первую часть, а другие подтягивались к началу второй»[1171].

Хотя Деррида хорошо в Высшей школе социальных наук, это не мешает ему мечтать о самой престижной французской университетской организации – о Коллеж де Франс. Здесь преподавали Бергсон, Валери, Мерло-Понти, Леви-Стросс, Фуко, Барт. Это место «освященных еретиков», как сказал ему однажды Бурдье, который был там профессором с 1982 года. Несмотря на свои переменчивые отношения с Деррида, автор «Отличия» очень хотел, чтобы Деррида выбрали в Коллеж де Франс. Но когда он на неформальном собрании весной 1990 года впервые высказал эту идею, ему ответили резким отказом. В поисках союзников Бурдье обращается к Иву Бонфуа, который возглавляет кафедру поэтики.

Бонфуа и Деррида знают друг друга по крайней мере с 1968 года: оба регулярно преподают в США и оба были друзьями Поля де Мана, недостаточную известность которого во Франции они в равной мере считают возмутительной. Поразмыслив, Бонфуа полагает, что шансы на успех вполне реальны: