Дервиши на мотоциклах. Каспийские кочевники

У нас были немножко другие планы. Мы собирались двигать через Нукус, поглядеть на тамошнюю галерею русского авангарда, но дядя Леша отнесся к этим намерениям с иронией. Крюк оказался километров триста, а то и побольше. По таким дорогам, да и с учетом моих траблов, искусство того явно не стоило.

К тому же он с места в карьер меня расколол:

– Что, – говорит, – упал, бля?

Лицо было у меня все в зеленке, так что догадаться было несложно.

– Ну да, – отвечаю, – было дело. Метров пятьдесят летел. А мотик все сто пятьдесят.

– Ну, ничего, – говорит, – если сразу не помер… А голова как? Может, отлежаться тебе? А то многие так: сначала бодрые все из себя, то, се, хорохорятся, да я, да мы, а потом бац, гематома. Я столько такого видал. С 76-го года смотрю на дорогу. Чего только не было…

– Да нет, гематомы нет точно. Доктор сказал. Плечо вот только сильно болит. Ну, это ладно. Вот мотоциклу сальник надо менять.

Дядя Леша тут же меня просветил:

Сам делать будешь? А где ты сальник возьмешь? Тут надо в Атырау или Уральск парням заказывать. Пока они привезут, месяц пройдет. Так что лучше как-то докатиться до Ташкента.

Перспектива была ясна.

…В общем, дал он нам комнату, три топчана, даже сортир собственный – полный шик на местности, и сели мы водку пить. Не телевизор же в гостиной смотреть с таким человеком.

Столов и стульев в хостеле у дяди Леши оказалось на редкость немного. Но какой-то длинный стол человек на десять мы обнаружили, приспособили ящики и табуретки, устроились как-никак…

Приняли неплохо. Морсик, водочка, пиво, шампанское. Любер сначала, правда, хотел возразить:

– Пиво-то зачем? Здесь же не Германия?

Но кто-то его строго осек:

– Водка без пива, дальнейшее известно.

…Разговор кружил и ввинчивался в жизнь, как штопор, по мере того, как в нас исчезал алкоголь. Собственно, рассказывал, в основном, дядя Леша, а мы задавали наводящие вопросы.

Был он детдомовский, с юности занимался мотокроссом, участвовал в соревнованиях по Азии, правда, на Союз ни разу в жизни выйти не удалось. Потом осел здесь, уже больше сорока лет никуда не дергался. Разве что в Москву, в Ленинград – на пару недель. А так здесь, в Бомбее…

Один товарищ, постарше, тоже кроссмен, уехал сначала в Израиль, в Бостон звал его после 91-го года, – приезжай, говорит, ко мне, устроишься, все не казахская степь, а американский город. Но у Леши на это был один ответ: никого он там не знает, куда ему ехать…

Кстати, кто-то из нас этого его приятеля то ли знал, то ли о нем слышал. Сейчас ему где-то 70, жив еще. Леше под шестьдесят, мне сорок с небольшим, колеса крутятся, жизнь идет.

Хостел на дороге, рассказывал дядя Леша, – это вечное кино. То москвичи заезжают, то иноземцы. В Азию много кто ездит. Хотя при Союзе больше мотались. Вообще, в этих местах тогда другая история была. Тоже жопа жопой, что говорить, но больше присвистывала.

Теперь самые частые постояльцы – узбеки, гастарбайтеры. Такой перевалочный пункт по переправке азиатского народа в Россию. До Самары то ли 1300, то ли 1500 километров, местные водилы берут с каждого по восемь тысяч, запихивают впятером, еще и сумки. Бывало, в микроавтобусы по 32 человека набивали сельдям в бочке просторней. Так и едут, и счастливы. Не знают, что их там ждет.

Но им все равно. Было бы хоть что-то. Дома для них работы нет. В Ташкенте один завод стоит, другой. Хотя что-то и налаживается, говорят. Может, по привычке едут. Но в кишлаке деньги как ты заработаешь?

И вот интересно: построили тут у нас в Бейнеу новый автовокзал, оттуда автобусы ходят, народ чуть ли не с милицией туда гонят, но все стараются уехать по старинке. Звериная тропа, знаете что такое? Зверь никогда в сторону не уйдет. Вот и они, как звери.

А места-то здесь неплохие. Интересные места. Одно только плато Устюрт чего стоит, километрах в двухстах оно от Бомбея.

– Устюрт? – переспросил Вася.

– Как, вы не были на Устюрте? – удивился дядя Леша. – И не думаете туда заехать? Это вы зря. Там такие дела особенные непонятно даже, с чем сравнивать. Может, заедете? В следующий раз, говорите? А следующего раза может и не быть у нас, парни. Кто знает, потянет ли вас еще в наши места.

Раньше-то в Азию раз за разом люди за кайфом ездили. Кайфа-то у нас хоть залейся.

– Мак или план? – спросил Любер.

– За планом многие катались, – подтвердил дядя Леша. – Но в основном мак, да. Опийный. Ему бошку надрезают, коричневый сок идет.

– И его тоже курят? – Любер решил сыграть в наивняк.

– Можно и перорально, и анально, и вагинально, как говорится. Потом они мачье обогащают, вываривают, оно становится помощнее. Но и первый сок тоже ничего, не то что кило запыхтел, и только тогда результат. Но подготовленное совсем хорошо. Зэки его черняшкой еще называют, черной. Они берут пенициллиновый баллончик, туда черняшку эту кидают, водичку и кипятят. Или на ложечке можно. Прокипятили хорошенько, потом машинку берут, и в жилу пускают.

– В живот, что ли? – опять принялся за свое Любер.

– Да нет, по вене, – дядя Леша изумился нашей неосведомленности.

– Получается, как героин? – поинтересовался Вася.