Дервиши на мотоциклах. Каспийские кочевники

Все началось с того, с чего обычно начинаются все великие дела, – с прочитанных книг. Фатима не только выучилась читать – читать умели почти все женщины из культурных семей, – она получила еще и отличное богословское образование. Училась у своего отца, прячась за занавеской. Отец все время причитал: как жаль, что дочь не родилась мальчиком, как жаль… И дочь, – с особым напором сказал Мехмет, – на всю жизнь запомнила эти слова.

Если бы была она просто ученой и образованной девушкой, все, возможно бы и обошлось мирно. Но она была еще на диво хороша собой, сводила с ума всех, кому только доводилось ее видеть. Красота, невиданное для иранской девушки в те годы красноречие, смелость и отчаянная жажда правды плохо уживались с теми условиями, в которых приходилось в те времена взрослеть юным девушкам.

…В четырнадцать лет ее отдали замуж, – по обычаю и против ее воли – за двоюродного брата. Она родила двух сыновей и дочь. Но семья, тем более такая, созданная по традиции, а не по любви, никак не могла быть для нее целью жизни и убежищем. И в 27 лет она ушла из дома.

Фатима отправилась из Казвина в священный для шиитов город Кербелу, где в те времена проповедовал мистик и философ Казим Рашти. Она читала его книги и решила увидеть его во что бы то ни стало. Однако Казим умер за три дня до ее появления. Она явилась в дом людей, обезумевших от горя, и стала для них утешением и надеждой. Три года Фатима прожила с этой семьей и постепенно сама начала проповедовать, правда, пока оставаясь «за занавеской». Можно только представить себе, насколько убедительно звучали эти проповеди для мусульман в XIX веке. Толпы мужчин приходили слушать молодую женщину, из-за занавеса говорившую с ними о самом существенном в их жизни – о назначении человека, о земном уделе и о смерти. В то же время она начала писать стихи, наставления и послания и обратилась к учению Баба.

Тахире приснился дивный сон. Юный сейид, то есть один из потомков Пророка, читал ей изумительный стих о свободе людей и равенстве мужчин и женщин. Проснувшись, Куррат-уль-Айн узнала в этом стихе одну из проповедей Али Мухаммеда Ширази, назвавшего себя Бабой, то есть вратами к скрытому Имаму. И тут же поверила ему, нет, больше – вверила ему свою судьбу.

Самого это термина – «скрытый имам» – я как раз и не понял. С тех пор, как мы попали в Иран, от имамов голова шла кругом. Я знал, что имам – это Хомейни, что вообще в Иране множество имамов, но кто из них скрыт? – это было полной загадкой.