Дервиши в мусульманском мире

В Россию дервишество проникло из Бухары чрез последователей Накшбанди, известного основателя дервишского ордена. А так как в Бухаре дервиши называются ишанами, то и у нас они более известны под этим именем. Дервишество в России имеет множество последователей между нашими татарами, и преимущественно в тех местностях России, где особенно много магометан. Так, Мирза Казем-Бек в 1859 году писал в одном из своих сочинений: «…ишан Сахиб Заде-Гуфрануллах, около двенадцати лет тому назад прибывший к российскому двору в качестве посланника от кокандского хана и ныне проживающий в Бухаре, имеет около 40 000 мюридов в Туркестане и между русскими татарами, которые его уважают и почитают искренно… В Вятской губернии, в Малмыжском уезде есть некто ишан Али, имеющий маленький кружок мюридов, на которых он имеет сильное влияние»¹⁹⁷. По словам разговаривавших с магометанами, ишаны есть и в Казанской губернии, где особенно много мусульман. Мне самому лично приходилось видеть ишанов из ордена накшбандия и в г. Оренбурге. Их много рассеяно по оренбургским степям между башкирами и киргизами. В России дервишество не имеет такой формы своего существования, как в магометанских государствах. Если на Кавказе, где магометанский элемент преобладает над другими, он не мог получить своего законченного вида, то тем более в христианской державе, какова Россия. В последней ишаны живут отдельно друг от друга – по одному или по два почти во всяком магометанском селе; каждый из них имеет при себе одного или двух учеников, которые вместо «мюридов» у наших магометан называются «хальфя». Главный ишан преподает им свое учение, через них сносится с обыкновенными магометанами и одного из них перед своею смертью назначает обыкновенно себе в преемники.

Глава II Характеристика учения дервишей

История дервишества достаточно показала, что как учение, так и устройство его сложились не вдруг, а постепенно. Было бы гораздо важнее в научном отношении исторически проследить постепенные наслоения в учении и устройстве дервишества и отметить, в каком виде находилось то и другое у известного ордена и что нового прибавлял каждый орден? Тогда и самое учение дервишей могло бы преподноситься пред нашим взором в более верном образе и лучше было бы понято. Но за невозможностью сделать это в настоящем сочинении приходится излагать дервишское учение в том виде, в каком оно, быть может, не существует ни у одного в частности, в отдельности, а является верным, отвлеченным образом учения всех вообще орденов. Изучавшие это явление говорят, – и в этом нельзя не согласиться с ними, – что суфизм, или дервишество, в своем законченном виде представляет собою институт или способ жизни, который только один и ведет к истине^198, что, прежде чем оно приняло характер института, дервишество было простым теоретическим учением, без всякого практического осуществления¹⁹⁹, что, наконец, оно пытается связать философию с религией²⁰⁰. Очевидно, по причине такого характера суфизма ни у одного из его даже окончательно организованных орденов нельзя найти настоящего систематически и научно развитого учения; у них есть только общие философские принципы, которые лежат в основе, проникают собою и вполне воплощаются, так сказать, в самом устройстве и жизни дервишских орденов. Говоря иначе, у дервишей по преимуществу развита практическая сторона их учения. Поэтому-то, чтобы верно и вполне понять суфийское учение, необходимо еще познакомиться с устройством и жизнью дервишских орденов; хотя, с другой стороны, надо заметить и то, что самое устройство и жизнь их могут быть вернее поняты лишь при знании суфийского учения. Но, как бы то ни было, все-таки в основе дервишества лежит известное философское учение, по которому собственно и нельзя признать суфизма самобытным явлением в исламе, а занесенным извне.

Известный современный ориенталист Гарсен де Тасси в предисловии к переводу одной восточной поэмы говорит: «Мусульмане выказали замечательную тонкость в раскрытии таинства природы. Они предприняли очень серьезный труд показать связь между философией и откровением. Помещенные между индийским пантеизмом и Кораном, их философы, называемые суфиями, основали пантеистическую школу, приспособленную к идеям ислама, – нечто вроде эзотерического учения ислама, которое должно быть отлично от индийского пантеизма, хотя на самом деле оно представляет собою одни только заблуждения Веданты и Санкхьи. Пантеизм как моральное учение ведет к тем же выводам, к каким и материализм, – к отрицанию человеческой свободы, индифферентизму в действиях и признанию законным наслаждения временными удовольствиями. В этой системе все – бог, кроме него самого, так как через это самое он перестает уже быть богом. Суфийский спиритизм хотя противоположен материализму, в действительности тождествен с ним. Но если это учение не так разумно, зато оно, по крайней мере, более возвышенно и поэтично»²⁰¹.