Дервиши в мусульманском мире

Достижение этой степени открывает сущность Бога и природы и делает душу достигшего ее всегда и везде проникающей, а тело столь духовным, что оно становится не уязвимым ничем, может парить над землею и даже возноситься на небеса. «Рассказывают, – говорит Джон Браун, – что Джунеид Багдадский, пир всех новейших алиидских дервишей, считал себя достигшим этой степени и позволил своим ученикам резать свое тело мечом. Говорят, что они не могли ранить его, но он между тем причинил много ран их собственным телам»²⁹¹. О Мансуре Аль-Халладже у Малкольма рассказывается: «Когда он был приведен к костру (для сожжения за богохульство), палачи, замечают дервиши, не могли исполнить своего долга: тщетно они пытались схватить его; его тело ускользало от их рук и казалось сидящим на воздухе в спокойном положении, в некотором расстоянии от костра. Между тем как это происходило на земле, душа его искала райских областей. Здесь подошел к нему Мухаммед, который признал, что он достоин степени вусулах, т. е. “единения”, и что его слова, что “он бог”, истинны; только он упрашивал Мансура Аль-Халладжа, ради практической (чувственной) религии, которая необходима, для того чтобы держать людей в надлежащих границах, позволить себя сжечь. Душа этого человека, убедившись в справедливости того, что сказал пророк, возвратилась на землю, чтобы оживить свое тело, которое претерпело смерть, к какой он был приговорен»²⁹². Кроме этого, у дервишей есть много и других рассказов о том, как их «духовные учители» по семи и более раз каждую ночь телесно поднимались на небеса²⁹³. Нужно при этом заметить, что лицо, достигшее четвертой степени, признается дервишами находящимся в постоянном, беспрерывном экстазе, тогда как хал на первых трех степенях бывает только временным состоянием. Отсюда само собой становится очевидным, что в дервишестве нет ничего монашеского не только в той форме, какая признается христианством, но и в форме буддийского аскетизма. В нем проповедуются чистая мистика и спиритизм. Это становится совершенно очевидным из рассмотрения условий и средств, при которых, по учению дервишей, только и могут быть пройдены с успехом четыре степени «спиритуалистической жизни».

Все условия, по учению дервишей, сводятся к двум: во-первых, от всякого дервиша требуется, при бескорыстной любви к Богу, уверенность в возможности для души, даже в этом мире, достигнуть состояния небесного блаженства; во-вторых, от него требуются абсолютная покорность и повиновение «духовным учителям». Это последнее условие – самое главное, без которого невозможно никому и никогда достигнуть конечной цели суфия, заключающейся в том, чтобы окончательно подавить личную индивидуальную жизнь человека – уничтожить свободу и личность в нем.

О средствах, при каких с успехом можно пройти все суфийские степени, Малкольм замечает: «Персидские суфии хотя и заимствовали многое в своей вере и учении от Индии, но не усвоили в качестве средств к достижению блаженства, тех ужасных подвигов самоистязания, которые обыкновенны между мечтательными изуверами индийцев»²⁹⁴. В действительном дервишестве не требуется ни нищеты, ни девственности, ни тех подвигов самоистязания, каким предаются буддийские аскеты. Для суфизма все равно, будет ли его последователь богатым или бедным, – хотя он, с другой стороны, и требует от дервиша полного отречения от всех мирских благ, – будет ли он иметь много жен, или держаться обета девственности, каковой некоторые из дервишей и дают добровольно на время или на всю жизнь, будет ли он, наконец, предаваться посту и другим подвигам самоистязания, – хотя и эти подвиги считаются у них полезными средствами, особенно для новопоступивших в число дервишей. Только бы всякий последователь суфийского учения употреблял три главных и существенных средства, с помощью которых подвиг дервиша может и должен быть совершен, именно: 1) спиритуалистическое влияние «духовного учителя» на волю простого дервиша, 2) постоянное призывание Имени Божия (зикр) и 3) гашиш²⁹⁵. Эти три средства суфизма положительно не имеют ничего общего с тем, что служит характеристикою аскетизма. Напротив, практическое учение суфиев, и в особенности их учение о четырех степенях, условиях и средствах имеет поразительное и самое тесное сродство с учением и практикой позднейших мистико-религиозных школ Греции²⁹⁶ и буддийских махаянистов (мистиков)²⁹⁷.

В заключение настоящей главы следует сказать несколько слов о форме, в какую облекают дервишское учение. Изложенное выше учение дервишей представляет собою только сущность, которая скрывается под магометанской формой и варьируется частнейшими особенностями каждого из дервишских орденов.