Держава

Когда император вошёл в кабинет начальника штаба, тот, оторвавшись от бумаг, не спеша поднялся, качнув витыми аксельбантами, и глухо, будто негромко скомандовал, поздоровался.

«Нет у генерала того почтения, что у Фредерикса, – пожал протянутую руку и сел в своё кресло с именным вензелем на спинке, задумчиво оглядев заваленный картами, бумагами и какими-то документами стол. – Бардак словно у штатского столоначальника», – вздрогнул, услышав на этот раз чеканно прозвучавший, особенно в сравнении с Фредериксом, голос начштаба, доложившего, что за истёкшие сутки на фронтах ничего существенного не произошло.

– На ваше имя пришла сводка, – порылся в бумагах и взял нужную, – что у военной промышленности иссякает запас меди.

– Да сейчас всё иссякает, – не слишком вежливо перебил его государь, вновь вспомнив о министрах. – Чуть позже разберусь и с медью, винтовками, отсутствием снарядов. А сегодня мне предстоит разбираться с министрами. Надеюсь, вы не отдали распоряжения торжественно встретить их на перроне, усладив слух российским гимном и привезти сюда в экипажах, организовав им обильный завтрак после дороги?

– Никак нет, – заинтересованно глянул на Верховного Главнокомандующего. – Для этого генерал-квартирмейстер имеется.

– Вот и ему прикажите не делать этого, – вновь перебил Алексеева государь, поднимаясь из-за стола. – Пойду в свой кабинет, а они пусть завтракают в пристанционном буфете и добираются сюда на извозчиках. Должны с первых минут почувствовать моё неудовольствие. А ближе к вечеру встречусь, пока предоставив им время для обустройства в гостинице, – забрав кое-какие документы, расположился в недавно отремонтированной, обитой голубыми штофными обоями светлой комнате в противоположном крыле здания штаба.

Всю мебель, что стояла здесь, прислала из Царского Села жена, чтоб супруг даже вдали от неё вспоминал дом и семью.

Усевшись за стол, по словам Алекс: украшенный неповторимой резьбой, выполненной более двухсот лет назад северными корабелами, распорядился никого не пускать к нему и занялся взятыми у Алексеева документами.

В полдень его отвлёк стук в дверь: «Опять Фредерикс?» – оторвался от бумаг, и устало потёр глаза.

Но это оказался великий князь Андрей Владимирович.

– Николай, министры прибыли. Топчутся в коридоре и всем мешают, – прошёл в кабинет и без разрешения уселся в кресло, независимо забросив ногу на ногу. – Я закурю с твоего разрешения?

– Кури, Андрей, – пододвинул к нему портсигар.

– Извини, я лучше свою сигару.

– Ну что министры? – закурил папиросу Николай.

– Все в сметённых чувствах, разговаривают вполголоса, передвигаются, по выражению моих гвардейских конноартиллеристов «на цирлах», не знаю – как это, и пристали с просьбой рассказать – что здесь сейчас происходит после смены власти.

– И что же ты им сообщил? – заинтересовался государь.

– Всю правду, – поменял ноги. – Что штаб теперь неузнаваем. Куда делись царившие нервозность и страх. И во время Свенцянского прорыва паники не наблюдалось. Все спокойно выполняли свои обязанности, уверовав, что раз государь здесь, то всё будет в порядке.

– Благодарю, Андрей, – загасил папиросу император. – На самом деле так, или немного утрируешь?

– Чистая правда, – поднявшись, перекрестился великий князь.

– Ну что ж. Пойдёшь мимо, передай министрам – скоро приму их, – подобрел Николай, со сдержанным смешком подумав, что ласковое слово и коту приятно, особенно если оно сказано представителем амбициозного, честолюбивого и самоуверенного клана Владимировичей.

Ещё с полчаса промурыжив высших чиновников государства Российского, прошёл в зал заседаний, с удовлетворением отметив, как энергично при его появлении подскочили сидевшие за длинным столом министры, уставившись на монарха робкими глазами побитых собак.

«Следует ещё немного страху на них нагнать», – решил государь и зычно, с фельдфебельскими перекатами в голосе рявкнул:

– Не понимаю, господа, как вы, зная, что моя воля к принятию командования непреклонна, тем не менее, позволили себе ЭТО письмо? – оглядел собравшихся. – Садитесь, – хозяйской походкой прошёл во главу стола и уселся на стул с высокой спинкой. – А Сазонов, как мне доложили, мало того, что кричит больше всех, так ещё в последнее время на заседания Совета министров перестал ходить. Вы что, сударь, забастовщик? – грозно вперился взглядом ему в переносицу.

– Никак нет, – задрожал голосом, быстро поднявшись на ноги, министр иностранных дел. – Просто у меня произошли словесные столкновения с Председателем.