Держава (том третий)

Задумавшись, Николай застучал пальцами по столу, выбивая ритм марша Преображенского полка:

— А ты что скажешь, Николай Николаевич?

— Манифестом 17 октября слово «неограниченная», ваше императорское величество уже вычеркнули…

«Ты и посодействовал этому», — хмуро глянул на родственника государь.

— Ваше величество, — поднялся со своего места князь Оболенский, — следует вычеркнуть «неограниченную власть», оставив «самодержавную».

— Ну что ж, господа. Я с вами согласен. Получается, что абсолютистская монархия Петра Первого меняется на конституционную английскую, — хлопнул ладонью по столу.

— Последующие статьи, ваше величество, — взял, наконец, слово Витте, — подтверждают незыблемость самодержавия, — подсластил пилюлю. — И определяют священность и неприкосновенность царской особы.

— Растолкуйте, Сергей Юльевич понятие курий.

— Всего, ваше величество, создано четыре курии: помещичья, городская, крестьянская и рабочая. Один выборщик приходится на девяносто тысяч рабочих, тридцать тысяч крестьян, четыре тысячи горожан и две тысячи землевладельцев. Хотя и существуют преимущества для состоятельных людей, но очевидно и гарантированное присутствие в Государственной Думе рабочих и крестьян.

— Понятно, понятно, — вновь забарабанил марш государь. — А теперь объясните, что это за партия кадетов?

— Конституционно–демократическая партия, ваше величество. В октябре прошлого года состоялся её учредительный съезд, и в состав Центрального Комитета вошло одиннадцать крупных помещиков и сорок четыре представителя интеллигенции: Милюков, Струве, Маклаков и другие. Политический идеал — конституционное устройство на основе общего избирательного права. Они не монархисты. Называют себя «партией народной свободы».

— Ещё какие партии стремятся попасть в Думу?

— Вскоре после опубликования Манифеста сформировалась партия «Союз 17 октября». Так называемые октябристы: Гучков, Шипов и другие крупные помещики и промышленники. Они поддерживают Манифест и Вас, ваше величество. Кроме них ещё «Союз русского народа». А также финны, литовцы, поляки, армяне…

— Ох, и зря, ваше величество, эту Думу придумали, — вздохнул министр внутренних дел Дурново.

Вечером Николай с интересом просматривал газеты, целая кипа которых лежала на столе в его кабинете.

«Так, «Новое время» С. — Петербург, — в глаза бросился заголовок: «ЗА ЦАРЯ! За Свободный народ! За неделимую РОССИЮ!

ИЗБИРАТЕЛИ!

Если вы хотите отнять чужую собственность и не иметь своей, идите к социалистам. Такой именно рай они вам обещают.

Если вы только скрепя сердце миритесь с монархией, а в душе мечтаете о республике, ступайте к конституционалистам–демократам, ходящим теперь под новой маской народной свободы, но свободы не русской.

Если вы хотите превратить царскую власть только в щит для самовластья чиновников, обратитесь к Союзу русских людей и им подобным реакционерам.

Если же вы хотите выполнить волю Царёву, как она оказалась в Манифесте 17 октября; если вы хотите идти в Думу для работы в ней, а не для бойкота, если вы не хотите превратить нашу могучую Русь в кучку автономных и слабых окраин, то вас зовут к себе объединённые — СОЮЗ 17 октября, прогрессивная экономическая партия, партия правового порядка и торгово–промышленный союз». — Папа' осудил бы меня за подобный либерализм, — отложил газету Николай и раскрыл другую. — Зато деду понравилось бы. Вот. «Объявление. Порт–артурский прапорщик: