Держава (том третий)

Уютно расположившись в кабинете, неспешно выпивали, и так же неспешно вели степенную беседу.

— Вот что граф Полусахалинский натворил, — закусив первую рюмку и отдышавшись, произнёс Драгомиров, насмешив хозяина.

— Эко вы ловко определение человеку дать можете, Михайло Иванович, — вытер выступившие от смеха слёзы Рубанов. — Зато графом стал… Руки императору, говорят, до локтей измусолил от счастья. Как же. Жидовка его графиней станет теперь.

— Такое у меня предчувствие, друг ты мой Максим Акимович, что последний раз с тобой выпиваем, — невесело улыбнувшись, разлил по рюмкам коньяк Драгомиров.

— Что, хотите завязочку завязать на шее? Так у вас там орден висит, — тоже невесело хохотнул Рубанов, прекрасно понимая, о чём говорит старый генерал.

— Давай, Максим Акимович, за дружбу, — поднял на уровень глаз рюмку Драгомиров и сквозь коньяк глядел на расплывающиеся контуры лица товарища. — И за добрую память, — остановил хотевшего что–то сказать Рубанова. — Армия наша крепка морально и физически, — перекрестился на икону. — Один из моих учеников, начальник штаба крупного подразделения в Маньчжурии сообщил, что мир там восприняли, мягко сказать, без энтузиазма. Поскольку, располагающиеся на Сыпингайских позициях войска глубоко эшелонированы и имеют в резерве более половины армейского состава, что предохраняет от неожиданного нападения врага, и обещает большие возможности в будущем наступлении. Хотя, какое с дедушкой Линевичем наступление? Грел бы старческие косточки на печке, так нет, армией руководить согласился. Старый чёрт. Армия сейчас омолодила свой состав и значительно усилилась технически: артиллерией, пулемётами, беспроволочным телеграфом. Фланги надёжно прикрыты… Воюй — не хочу! — не забыл наполнить рюмку. — А главное, не сломлен, в отличие от японской, дух Маньчжурской армии. Нас ждала только победа! Но Витя, по моему разумению, дезинформировал государя о ходе переговоров и убедил пойти на уступки японо–американскому шантажу. Поначалу уступил арендные права на Порт—Артур и Дальний. Южно–маньчжурскую железную дорогу от Порт—Артура до этого, как его, — пощёлкал пальцами, — Чанчуня. А также, все каменноугольные копи, принадлежащие этой дороге для её снабжения. За каким–то чёртом отвалил половину Сахалина с прилегающими островами… А ведь ему, для сохранения в руках России острова, достаточно было указать на финансовую невозможность Японии продолжать войну. На наращивание наших сил и на обескровленную японскую армию. И всё! Сахалин остался бы за нами целиком.

— А ещё лучше, Михаил Иванович, было бы и вовсе не заключать этот позорный мир, — разлил по рюмкам остатки коньяка Рубанов. — Скоро моё генерал–адьютантское дежурство… Подам государю рапорт об отставке со всех постов, — залпом выпил рюмку, до глубины души поразив свои решением товарища.

— Как в отставку? — оторопел тот.

— Обыкновенно! Выражу свой протест заключением этого позорного мира.

— Максим Акимович, одумайтесь, — от волнения даже перешёл на «вы» Драгомиров. — У государя почти не осталось верных людей. Я скоро уйду навсегда… И вы от него уходите. С кем он останется?

— Из Маньчжурии вскоре толпа генералов приедет. Выберет нового генерал–адьютанта.

— Да с этими генералами России лет двадцать пять не следует войны вести… Пока новые им на смену не придут. Военачальники, проигравшие одну войну, никогда не выиграют другую. В России много талантливых людей — учёных, писателей, музыкантов, а вот талантливых генералов в этот исторический период Бог России не дал. Сплошные посредственности, совершенно не понимающие солдата. И дорожащие не престижем России, а престижем своей карьеры…

Но Рубанова переубедить не сумел.

Заступив на генерал–адьютантское дежурство, с заранее написанным рапортом, он направился в кабинет государя.

В приёмной, из посетителей, находился лишь один человек — бывший адъютант великого князя Сергея Александровича, Джунковский.

— Здравствуйте, Максим Акимович, — поднявшись из кресла, по–военному коротко поклонился и протянул руку.

— Владимир Фёдорович, рад вас видеть, — пожал протянутую руку. — И уже полковник. Поздравляю. Какими судьбами здесь?

— Получил назначение на должность московского вице–губернатора и чин флигель–адьютанта. Прибыл благодарить его величество.

— Ещё раз от души поздравляю, — прошёл в кабинет Рубанов.

Поздоровавшись с императором, Максим Акимович решил брать «быка за рога», как в пословице говорится.

«Сразу не решусь подать рапорт, после могу и передумать», — протянув рапорт уверенно произнёс:

— Ваше величество. Прошу принять мою отставку.

Направившийся было глянуть в окно Николай замер и растерянно повернулся к генерал–адьютанту, думая, что ослышался.

— Да с чего, Максим Акимович? Какая отставка? — потерянно бормотал Николай, напоминая своим видом не самодержца, а преподавателя гимназии, потрясённого нерадивым поведением лучшего ранее ученика.